(15) ΑΝΟΣΘΗ[– – -] ΤΥΤΑΣ[40]
«В добрый час. Богу Высочайшему, внемлющему поставила по обету ассоциация на свои собственные средства через жреца Гермогена, простата Августиана … Александра, сына Асклепиада …»
Домашевский предложил в стк. 14 восстановить θίασος из ΘΙΑ и соединить полученное слово с Σεβαζιανός, которое он считал определением, и таким образом на свет появилось культовое сообщество почитателей Сабазия – Бога Высочайшего, а Сабазий получил место в ряду Богов Высочайших. Восстановление Домашевского было одобрено большинством исследователей[41]. Другая интерпретация, которая осталась практически незамеченной, была предложена Д. Дечевым: Σεβαζιανός – это личное теофорное имя, которое, кстати, было засвидетельствовано в регионе, где была найдена надпись[42]. То, что предложение Дечева почти не нашло отклика[43], отчасти связано с тем, что он не аргументировал свою интерпретацию детально. Попробую это сделать за него.
В том, что в одной и той же надписи культовая организация обозначена и как τὸ κοινόν, и как θίασος (что следует из толкования Домашевского), в принципе, нет ничего невозможного. Первый термин является общим для ассоциаций любого типа, и его можно встретить в надписях в сочетании с такими словами как θιασῖται (θιασῶται), ὀργεῶνες, ἐρανισταί[44]. Но слово θίασος обычно сочетается или с существительным в родительном падеже, которое представляет из себя или имя главы (или основателя) ассоциации: ὁ θίασος ὁ Φαιν[ε]μάχου (В 146)[45], ὁ θίασος ὁ Ἀναξιπόλιδος (В 338а), ὁ θίασος ὁ [Σ]ιμαλ[ίων]ος (340), или имя божества: θίασοι Βάκχοιο (В 320а), или же название членов ассоциации, образованное от имени божества с суффиксами -ισταί, -(ι)ασταί и стоящее во множественном числе родительного падежа: θίασος Ἀφροδιαστᾶν (В 231 α, β), θίασος Ἑρμαστ[ᾶν] (В 232), или особые имена, связанные с культом, в первую очередь, Диониса: θίασος Πλατανιστηνῶν (320а). По Домашевскому слово θίασος оказывается соединенным с прилагательным, образованным от имени Σεβάζιος[46].
В целом, следует признать, что слово θίασος может соединяться с прилагательными, хотя это встречается крайне редко: τοῦ Βακχικοῦ θιάσου (
Комментируя предложенное Домашевским восстановление пиротской надписи, Кюмон отметил, что σεβαζιανός является регулярным производным от Σεβάζιος[48]. Он прав в том смысле, что прилагательные с суффиксом -ανός в греческом языке существуют. Но насколько мне известно прилагательное σεβαζιανός не зафиксировано. Кроме того, значение «посвященный или принадлежащий божеству» для прилагательных с таким суффиксом не характерно[49]. Словами с суффиксом -anus римляне называли сторонников какого-либо политического или военного лидера (Caesariani, Pompeiani), и с таким значением этот суффикс вошел в греческий язык (ср. Ἡρῳδιανοί Мф 22:16; Мк 3:6; 12:13). Латинская форма имени «христиане» еще не гарантирует того, что слово было создано римлянами[50], или, что христиане считали себя принадлежащими Христу как Богу. Имя означало, что они называли себя последователями и представителями Мессии[51]. Они стремились сделать то, что не смог сделать богатый юноша, – взять крест и следовать (ἁκολουθεῖν) за Христом (Мк 10:21 и пар.). В христианских кругах эта словообразовательная модель сделалась нормативной для обозначения членов еретических сект как последователей своего лидера: Σαβελλιανοί, Σαββατιανοί, Ναυατιανοί, Μακεδονιανοί и т.д[52]. Модель сделалась настолько распространенной, что ее стали применять даже в том случае, когда название не было связано с именем ересиарха, как например, в случае с массалианами (Μασσαλιανοί), чье название является передачей сирийского слова со значением «молящиеся».
Суффикс -ανός/-ηνός можно найти в ограниченном количестве древних прилагательных и оттопонимических образований в северо-западной части Малой Азии и прилегающих регионах[53]. В греческом языке встречаются также транслитерации, заимствования и имитации некоторых латинских выражений на базе римских имен: Antonianus fundus – οὐσία Ἀντωνιανή[54]. Существует также несколько астрологических терминов со значением «под влиянием какого-либо знака зодиака», например, Σκορπιανοί, а также несколько дериватов от личных имен типа μαγιανόν (браслет, по имени мастера). В римский период под влиянием латинского ономастикона постепенно, начиная со II в. по Р. Х., приобретают чрезвычайную популярность личные имена (в том числе теофорные) на -(ι)ανός (ср. имя главы данной ассоциации – Αὐγουστιανός).
Теофорные личные имена на – (ι)ανός часто имеют параллельные прилагательные на (ι)ακός: Ἀπολλωνιανός – Ἀπολλωνιακός, Ἀμμωνιανός – Ἀμμωνιακός, Δημητριανός – Δημητριακός, которые обычно и использовались как определения (ср. выше σύνοδος Εἰσιακή), тогда как формы на -(ι)ανός вследствие популярности модели в ономастике эксплуатировались главным образом в сфере личных имен.
Таким образом, учитывая все приведенные соображения: редкость использования определений (а не конструкций с родительным падежом) с термином θιασός, отсутствие в источниках прилагательного σεβαζιανός, равно как и отсутствие у прилагательных на -(ι)ανός значения «принадлежащий божеству», популярность модели на -(ι)ανός в ономастике и наличие параллельных прилагательных на -(ι)ακός, та интерпретация Σεβαζιανός в Пиротской надписи, которая была предложена в свое время Дечевым, представляется мне единственно приемлемой[55].
В сущности, то, как редко эпитет ὕψιστος употреблялся с именами языческих богов, по-своему удивительно. Несколько раз Богом Высочайшим назван Гелиос[56], однажды Аполлон[57], эпитет ὕψιστος стоит рядом с именем Аттиса[58] и в посвящении θεῷ Σαμοθρᾶκι ἀθανάτωι ὑψίσ[τωι][59]. Известно также посвящение Изиде Высочайшей[60] и Богине Высочайшей (θεὰ ὑψίστη) в Лидии[61]. Эти скудные данные не дают основания говорить о том, что эпитет ὕψιστος использовался с именами языческих богов по всей Римской империи или что Бог Высочайший заменял имена языческих богов[62].
В целом, представление о том, что язычники могли легко отказаться от имени традиционного божества и начать почитать его анонимно, лежащее в основе идентификации Бога Высочайшего с разнообразными богами, представляется мне ошибочным. Божество, лишенное своего имени, могло оскорбиться и покарать обидчика. Понимание того, что единая божественная сущность скрывается за различными именами, и безразличие к именам были характерны для интеллектуальных кругов языческого мира[63]. Что касается философов, то, по словам М. Фреде, «в определенном смысле платоники, перипатетики, стоики и, таким образом, подавляющее большинство философов позднеантичного периода верили в единого Бога. Они верили в бога, который не только пребывает в вечном блаженстве, но который уникален в качестве бога тем, что является первоосновой, которая определяет и провиденциально управляет миром»[64]. Однако философские размышления лишь в незначительной степени влияли на народные верования. Гомер был более привлекателен и понятен, чем Платон и Аристотель. В некоторых частях Малой Азии народная религия развивалась в сторону менее антропоморфной и более абстрактной концепции божества. В Лидии с ее особой тягой к аскетической упорядоченности и справедливости жизненного уклада почиталось анонимное божество с эпитетами ὅσιος, δίκαιος, воплощение божественной справедливости[65]. Новые божества появлялись рядом с традиционными и могли постепенно занять центральное место в пантеоне. Народный генотеизм развивался параллельно с философским монотеизмом. Но и здесь существовали определенные ограничения: религия в Римской империи была делом не частным, а государственным, и, хотя государственный характер религии строже контролировался в самом Риме, полной свободы религиозного творчества не существовало нигде.
Учитывая отсутствие серьезной языческой традиции использования имени «Бог Высочайший» и его несомненное употребление в иудаизме (о чем речь впереди), не будет ли резонным усматривать влияние последнего на выбор этого имени, что также могло привести к внедрению некоторых иудейских представлений о Боге в языческий мир? Этим, в частности, может объясняться бросающееся в глаза отсутствие антропоморфных изображений на языческих посвящениях Богу Высочайшему[66]. Даже в тех случаях, когда посвящения Богу Высочайшему и Зевсу Высочайшему найдены в одном месте, тот факт, что в них подразумевается одно и то же божество не является самоочевидным, хотя и вероятным. А почему бы, к примеру, не предположить, что в то время как язычники выражали свои чувства по отношению к Зевсу Высочайшему, некоторые евреи, или язычники, испытавшие их влияние, по какой-то причине сочли необходимым воздать почести в том же самом месте Богу Израиля. Доказать это невозможно, и я бы не стала на этой интерпретации настаивать, хотя, замечу, такая ситуация не была бы беспрецедентной. В храме Пана к востоку от Аполлинополя (Эдфу) в Верхнем Египте были найдены две посвятительные надписи, сделанные евреями[67]. В первой свою благодарность Богу (θεοῦ εὐλογία) выражает Теодот, сын Дориона, еврей (Ἰουδαίος) за спасение «из моря» (σωθεὶς ἐκ πελ<άγ>ους) – Гвардуччи считает, что имелась в виду какая-то опасная ситуация на море, например, кораблекрушение, а Диттенбергер – просто благополучное возвращение домой.
Вторая надпись начинается словами εὐλογεῖ τὸν θεόν[68], далее следует имя посвятителя с указанием его еврейской национальности. Хотя во второй надписи и не указан повод, по которому она была сделана, но поскольку ее нашли среди девяноста других, обращенных к Пану, покровителю путешественников (Πᾶν Εὔοδος), то скорее всего она также была связана с путешествием[69].
Как можно объяснить появление еврейских надписей в языческом святилище? Фрей предложил два варианта объяснения. Первый состоит в том, что евреи в святилище Пана благодарили Яхве. Фрей считал такой поступок возможным, хотя, безусловно, не ортодоксальным. Согласно второму, Пан в Египте рассматривался как божество универсальное и всеобъемлющее, идентичное в глазах посвятителей Богу иудеев: Πᾶν=τὸ πᾶν[70]. Первый из предложенных Фреем вариантов мне представляется более правдоподобным, поскольку у нас нет свидетельств того, что Пана воспринимали как универсальное божество. Скорее всего, оба еврея благодарили в своих надписях не того бога, покровителя путешественников, к которому обращались все остальные[71]. Иначе какой смысл было бы упоминать свое еврейство, которое подразумевало не только национальную, но и религиозную принадлежность[72]?
Резюмируя сказанное, отмечу, что представление о широком распространении среди язычников титула ὕψιστος и имени Бога Высочайшего, легко заменяющего собой имена языческих богов, является ученым построением, не опирающемся на реальный материал, поскольку нам известно лишь очень незначительное количество примеров достоверного употребления этого титула в языческом контексте.
2. Бог Высочайший в иудаизме
То, что евреи называли Бога θεός ὕψιστος, сомнения не вызывает. В Септуагинте эпитет ὕψιστος встречается 110 раз, обычно как перевод אל עליון или[73]. עליון Он встречается в сочинениях еврейских авторов[74] и, вполне возможно, использовался римской властью как официальное имя иудейского Бога[75]. Он встречается также в некоторых несомненно еврейских надписях: например, в трех надписях из Египта, в которых Богу Высочайшему посвящаются здания синагог (προσευχή)[76]. Остальными надписями, в которых упоминается Бог Высочайший и которые большинство исследователей считает еврейскими, являются следующие:
1. Две надписи с острова Ренея, на котором хоронили жителей Делоса. Обе надписи датируются концом II – началом I в. до Р. Х. Они содержат почти идентичный текст, насыщенный лексикой Септуагинты, и представляют собой призыв к Богу Высочайшему покарать убийц двух девушек[77].
2. Пять надписей из раскопанного на Делосе строения I в, которое было идентифицировано как синагога[78]. В одной из надписей упоминается προσευχή, что независимо оттого, имеет ли слово здесь значение «молитва»[79] или «молельня»[80], указывает на несомненно еврейский контекст.
3. Надпись на надгробии после III в. по Р. Х. с угрозами в адрес осквернителей могилы, демонстрирующая знание Зах 5:1-4 (вариант LXX): καὶ τὸ ἀρας δρέπανον εἰς τὸν ˹οἶ˺κον αὐτοῦ [εἰσέλθοιτο] – «меч проклятья [пусть войдет] в его дом»[81].
akniga