Какэру подумал, что это, возможно, ему снится. Будто опять вернулся тот год, похожий на сон.

Когда Какэру по гравию вошел на территорию сада, стоявший перед грилем Киёсэ улыбнулся. Он подошел с двумя стаканами саке в обеих руках, слегка подволакивая правую ногу.

– Добро пожаловать домой, Какэру.

– А вот и я.

Какэру взял стакан.

Это была последняя ночь в Тикусэйсо. Завтра Какэру уедет отсюда.

Даже если когда-нибудь ему захочется сюда вернуться, Тикусэйсо исчезнет. Здесь будет построено новое общежитие для команды по легкой атлетике. Но ему не было тоскливо. Кто-то ставил рекорды, кто-то их побивал, и они исчезали, оставляя после себя лишь воспоминания. Но Какэру теперь знал, что не все исчезает.

Все комнаты в Тикусэйсо были освещены. Какэру поднял стакан и некоторое время смотрел на саке, отражавшее мягкий свет.

– Хайдзи-сан, помнишь?

Киёсэ только тихо рассмеялся, даже не спросив о чем.

Из угла сада доносились громкие возгласы. Пусть и не по сезону, ребята пускали небольшие петарды, запах пороха стал подниматься вверх. Вместе с Киёсэ Какэру следил взглядом за белыми полосками дыма.

Один крошечный источник света одинаково ярко освещал всех в саду.

Он провел чрезвычайно насыщенный событиями год с этими незаменимыми для него людьми. Возможно, он больше никогда не сможет пережить такое время. Но всё же.

– Какэру, ты любишь бегать?

Той весенней ночью четыре года назад Киёсэ задал этот вопрос Какэру. Его выражение лица тогда было таким простым, будто он спрашивал о смысле жизни.

– Я хочу знать, что значит бежать.

«Я тоже, Хайдзи-сан. Я тоже хочу знать. Я уже давно бегаю, но до сих пор не знаю. Теперь бег стал для меня этим вопросом. С этого момента я никогда не перестану задавать его.

Я хочу знать.

Пойдем. Побежали как можно дальше.

Свет уверенности всегда будет в моем сердце. Я ясно вижу узкий путь, простирающийся во тьме».