Паше было страшно, ведь для него покупка даже банальных джинсов, от чего то было делом крайне интимным, а что уж говорить о гитаре? Ему казалось, что он идёт на страшное испытание, на котором заставят открыть душу нараспашку. Паша чувствовал себя абсолютно оголённым и нерешительным.
В подвальчике сидел молодой продавец, весь в чёрном с жидкой бородкой и длинными русыми волосами, собранными в хвост. Паша сразу же снял шапку, поправил пышную шевелюру и ответил на приветствие. Инструментов в магазине было немного, больше всяких аксессуаров. Гитар было с десяток и сообразив, что те висят на стене в ценовой последовательности, Паша отправился в её начало, к самым дешёвым. С помощью интернета Паша уже познакомился с примерными ценами на самые дешёвые электрогитары и денег у него было, только на одну из таких и Паша нервничал, что подобных здесь не окажется, а потому как только он увидел, то что хотел – он успокоился и сразу попросил продавца упаковать инструмент.
Паша даже не стал пробовать поиграть на гитаре, за него это сделал продавец, который подключил гитару к усилителю и взял несколько аккордов. Паше было неловко рядом с этим, продвинутым продавцом и ему хотелось побыстрее слинять, что он и сделал, оплатив покупку.
Известие о том, что Паша собирается купить усилитель, на его маму произвело сильное впечатление. Она вдруг вспомнила юность и подпольный концерт на который пригласил её тогдашний ухажёр -неформал, вспомнила тот рёв и скрежет, создаваемый пионерами советского авангардного рока, их странные непонятные тексты, своё первое наркотическое опьянение, потом тошноту и всё это от слова усилитель, который Паша присмотрел в объявлениях.
– Ты бы мне лучше романс сыграл, научился бы на нормальной гитаре, мы же в квартире живём, какие усилители?
Но у Паши уже был разработан план. Ему уже давно было не уютно в своей комнате, которую он своей и не считал – мать сделала там дорогой ремонт на собственный вкус и надо сказать, что получилось очень современно и стильно, без лишней нагромождённости – всё аскетично, но для Паши эта комната перестала быть живой. Ему больше нравилась, та старая полудеревенская полусоветская уютная нора, которую оставили им прежние хозяева. И как его мама ненавидела интерьеры, той ненавистной для неё поры, она всё же кое-что из неё оставила, отправив в подвал, который также перешёл в её права собственности после покупки. Этот подвал от всех прочих подвалов, таких же хрущёвок на их районе отличался благоустроенностью. Обычно входя в любой другой подъезд по соседству, гостя обдавало волной тепла и пара зимой из распахнутой настежь двери под лестницей, часто вперемешку с отвратительным запахом застойной дряни, стоявшим независимо от времени года. Были здесь и свои обитатели – местные бродяги и шкодливая молодёжь.
На входной же двери в их подвал, висел огромным амбарный замок, оповещавший об оккупации помещения. Прежние хозяева, заядлые дачники, использовали кладовку в подвале для хранения овощей. Теперь помещение пустовало и туда спустили более менее неплохой старый диван из пашиной комнаты и небольшую тумбочку. По соседству с пашиной кладовкой располагалась ещё одна – соседская. Её хозяином был дядя Женя, который почти перебрался туда жить. Дочка дяди Жени Ксюша привела в их двушку своего мужа, а позже появился ещё и внук, так что дяде Жене перестало быть просторно в своём собственном жилом пространстве и он ушёл под землю. Его кладовка была огромным помещением – дядя Женя был жадным колонистом и отхапал себе территорию далеко выходившую за границы отведённой под частное пользование. Тут у него была своя алхимическая лаборатория, как могло показаться. Он проводил здесь целые дни, что-то запаивая, что-то строгая и даже часто здесь же ночуя, чтобы не быть разбуженным воплями малолетнего. Подземный образ жизни постепенно откладывал на дядю Женю свой отпечаток, даже с наружи, где казалось бы не мешают крайне низкий потолок кладовки, он ходил сгорбленный, а яркий солнечный свет раздражал, и дядя Женя всегда ходил в солнцезащитных очках, даже зимой.
Паша тоже решил уйти под землю. Тут было всё что ему нужно. В кладовке был свет, была розетка, а значит можно было подключить усилитель и играть себе на здоровье. Также решался вопрос с неприкосновенностью личного пространства, пашина мама никогда в подвал не спускалась, боялась шаткой лестницы и темноты. Так что теперь Паша мог спокойно, когда вздумается покурить или выпить и для этого не нужно было никуда выходить. Единственным неудобством был дядя Женя, которому наверняка не понравится неумелое музицирование, но Паша не собирался греметь на весь подвал и рассчитывал, что его закрытая дверь и дверь в камору дяди Жени, смогут сдержать напор электрогитары.
Первым делом Паша вычистил кладовку от пыли, поставил к стене диван, напротив выхода и развесил на стенах плакаты, какие у него были. На одну стену он повесил репродукцию Гогена «Кто мы? Откуда мы? Куда мы идём?» на другую плакат Led Zeppelin – не потому что их музыка ему особенно нравилась, просто этот плакат был старый и как-то попал к его маме и был никому не нужен, а Паше очень хотелось создать соответствующую атмосферу для последующего существования.
В одиннадцатом классе Паша уже ни с кем не общался вне школы. Ему даже было стыдно за то что ещё недавно он стремился во что бы то ни стало найти себе друзей. Ему было стыдно, что он связался и общался с теми, кто ему совсем не был близок, особенно ему было неприятно, что свою первую гитару и наставления он получил от какого-то мажора, поверхностного богачка. Теперь Паша твёрдо решил не размениваться, не бросаться – ведь и одному вполне себе ничего.
Это был первый год, когда учёба, наконец-то, перестала быть такой обузой. Всё теперь было сосредоточено лишь на подготовке к «главному испытанию в жизни» – как говорили некоторые учителя. Паше же было очень весело слушать эти запугивания и особенно его забавляла реакция некоторых учеников, которые в это во всё верили. Домашние задания Паша теперь почти не делал, в основном занимаясь лишь подготовкой к своему «главному испытанию в жизни». Мама не наняла ему репетиторов, поскольку Паша заявил, что хочет поступать на филологический факультет, что для его мамы значило – сын будет учителем, а учителей она презирала за мизерные зарплаты. Потому Паше пришлось обходиться своими силами, чем он был несказанно рад и чем в тоже время был очень горд, поскольку был единственным в классе, кто не занимался с репетиторами. Единственный кто помогал Паше был Викторович, который иногда бесплатно проводил для Паши и ещё нескольких учеников из параллели, что-то похожее на консультации, на которых первые пол часа он проклинал казённую форму проведения экзамена по литературе, а после давал, надо сказать, весьма полезные советы по подготовке.
Итак, каждый день: в будни и выходные, половину дня Паша отдавал своему ученическому долгу, а всю вторую половину он жил музыкой.
Прежде чем уйти под землю, каждый день, лишь закончив заниматься по предметам, а иногда и вовсе толком ни за что не принявшись, Паша запускал ГитарПро и на неподключенной гитаре пытался повторить аккорды рок шедевров, особенно стараясь заучить хоть какое-нибудь соло у Pink Floyd целиком, но получалось не очень и потому он решил разбивать длинные партии на части, разучивая постепенно.
Спустившись в подвал, Паша подключал гитару к усилителю и помногу раз прогонял сначала вновь изученный кусок, а потом те что уже усвоил. Особенно его занимало соло из «Mother» с его любимого на тот момент альбома.
Паша играл тихо, но дядя Женя с его обострившемся в процессе подземной жизни слухом уже с первого дня понял зачем тут появился его молодой сосед и что в дальнейшем будет с его тихой и уединённой подвальной жизнью.
Раньше Паша почти не замечал дядю Женю, они редко пересекались и никогда не перебрасывались более чем одним приветственным словом, да и то дядя Женя чаще отвечал лишь кивком головы. Единственное на что обращал внимание Паша – это был стиль дяди Жени, который почти всегда носил на шее тёмно-бордовый шарф, всегда голубые джинсы и бардовский свитер или фланелевую рубаху на выпуск. Его волосы были получёрные полуседые, на макушке лысина, а вокруг рта и на щеках всегда лёгкая щетина, ну и неизменные чёрные очки квадратной формы. Паша одобрял такой стиль и надеялся, что в возрасте дяди Жени будет выглядеть не менее привлекательно. Однако замкнутость дяди Жени, его известное на весь двор затворничество, породившее множество слухов, разумеется заставляли Пашу додумывать и ему всегда казалось, что к такому бирюку, как дядя Женя не подступиться.
Одни говорили, что он так переживает потерю жены, другие говорили, что всё дело в развратной дочке, через день скандалившей с мужем из-за постоянных измен и в последнее Паша с наслаждением верил, поскольку Света была красавица,с короткими окрашенными волосами, одевалась стильно, так что Паша всегда мечтал оказаться в числе её любовников, несмотря на то, что при встрече с ней всегда робел.
В своей новой подземной жизни Паша старался не пересекаться с дядей Женей и это был пожалуй единственный существовавший дискомфорт. Паша не знал, что там у него на уме, а потому курить он уходил вглубь подвала, проходя вдоль больших труб в темноту, ведь дядя Женя, который может быть уже сходит с ума от вероломства, от вторжения на единственно свою территорию, вполне может попытаться избавиться от конкурента и вдруг чего расскажет пашиной маме, что сын её здесь курит и ещё бог весть чем занимается, а этого Паше совсем было не нужно, ведь и он только только обрёл место покоя и уединения.
Паша проходил последнюю сотню метров по лесу, впереди уже виднелись первые дачи и ему пришла в голову мысль – а не зря ли он приехал? За последний год он ещё более внутренне изменился, чем за предыдущий и перспектива вливания в какую-либо кампанию для него становилось всё менее привлекательной, ведь внутри себя он уже обрёл друзей, которых придумал сам и с которыми счастливо существовал в своих мечтах. Но привычка получать удовольствие от пребывания в этом месте всё равно тащила сюда, хотя интуиция подавала едва различимые сигналы о том, что это место уже стало для него чужим и даже опасным.
На даче Пашу уже ждала акустическая гитара, её привёз на машине дед, так что Паша и не думал отвлекаться от занятий, несмотря на то, что любимую электруху пришлось на время отложить, но не седеть же целое лето в подвале на пару с дядей Женей, до такого Паше конечно далеко.
akniga