— Я не знаю, где их искать, Уолли, — отчаянно запротестовал Андрэ. — Я не знаю, что им говорить.
— Тупой ты парень. А если я тебе руку сломаю? — Уолли стал медленно выкручивать ему запястье. — Ты же не хуже меня знаешь, что внизу в баре их полно. Ведь знаешь же?
— Но что мне им сказать? — Андрэ скорчился от боли.
— Черт тебя подери, безмозглый лягушатник! Просто махни им купюрой, и даже рта раскрывать не придется.
— Уолли, больно же!
— Да что ты? Шутишь.
Уолли улыбнулся, продолжая выкручивать руку. Он смотрел мутным пьяным взглядом и явно получал удовольствие.
— Так ты пойдешь, приятель? Решай: или приводишь мне красотку, или я ломаю тебе руку.
— Хорошо, если ты так хочешь, я пойду. Пожалуйста, пусти, я пойду, — простонал Андрэ.
— Вот и славно.
Уолли выпустил бельгийца, и тот выпрямился, потирая руку.
— Смотри, чтоб была чистая и не старая. Слышишь?
— Да, Уолли. Я найду.
На лице Андрэ застыла страдальческая гримаса — и не только из-за физической боли. Он направился к двери.
«Что за интересные существа, — подумал Брюс, — и я один из них, но все равно не с ними. Я наблюдатель, и у меня они вызывают недовольство не больше, чем плохая пьеса».
Андрэ вышел.
— Еще выпьешь, братишка? — развязно предложил Уолли. — Я даже тебе налью.
— Спасибо, — ответил Брюс и стал натягивать второй ботинок.
Уолли протянул ему стакан. Брюс сделал глоток: крепкий коктейль, вот только чуть прелый вкус виски плохо сочетается с мягкой сладостью пива. Что ж, пришлось выпить.
— Мы с тобой, — сказал Уолли, — сильные люди. Мы пьем, потому что хотим, а не потому что вынуждены. Мы живем как хотим, а не по чьей-то указке. У нас с тобой много общего, Брюс. Нам надо подружиться, раз уж мы так похожи.