Глава первая

Поместье у Голубого Озера

Когда Антоний получил уведомление от нового поверенного в его делах о необходимости скорой встречи, он невольно взгрустнул. В памяти сразу возник образ недавно скончавшегося Попилиса, не одно десятилетие служившего верой и правдой его семье. Сколько же лет ему было? Наверное, далеко за семьдесят! Маленький старичок с круглой седой головой, похожей на одуванчик во время созревания семян, с невероятно добрыми серыми глазами, он обычно жал руку Антония и с некоторой грустью восклицал:

— Здравствуй, мой мальчик. Вижу, взрослеешь, мужаешь с каждым днем. Время все расставляет на свои места. Ты взрослеешь, я старею…

Потом господин Попилис просил Антония присесть за большой темный стол и назидательно говорил:

— Слушай и учись. Деньги нужно не только честно зарабатывать, но и умело ими пользоваться.

Старик открывал нужную страницу, исписанную аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Все цифры и буквы были уложены в столбики. Нудно звучали термины «расход», «приход». «С акций этого предприятия ты получаешь вот такую ренту. Вычтем налоги. Видишь? Хороший доход ты получил и от туристического бизнеса. Сейчас самый сезон. Вот, взгляни…» Антоний сначала внимательно всматривался и вслушивался, но затем терялся и только согласно кивал. Он безоговорочно доверял этому доброму и честному человеку.

— А вот твое поместье у Голубого Озера опять принесло одни убытки. Может, продадим его? Я подыщу покупателя.

Нет, продавать поместье Антоний не хотел. Он знал, как оно было дорого его покойной матери. Однако убытки от него росли. И постепенно укреплялась мысль: что если все-таки продать?

…Антоний остановил машину напротив высокого белого здания, где столько раз его ожидал старинный друг семьи. Как-то все будет на этот раз?

— Господин Антоний Гриневский? Теперь вашими делами занимаюсь я, если, конечно, вы не против?

Женщина была молода, не намного старше самого Антония. Ее зеленые глаза излучали любопытство, на губах играла улыбка — заманчивая и насмешливая, вырез платья был вызывающ. Ожидавший увидеть очередного «сухаря», Антоний слегка опешил.