Поспешно берет Юльку на руки и достает грудь. Надо накормить, ведь уходит на целый день, чтобы заработать грош на хлеб.

Ребенок растревожен, а Ганка горячо прижимает его к груди. В глазах — слезы.

Накормив, кладет Юльку снова в колыбель. Ребенок плачет, но Ганке уже нет времени хлопотать около него. Подходит к лавке, где спит Иванко. Легонько толкает мальчика:

— Иванко, Иванко!

— Мамо, вы уже уходите? — говорит мальчик с болью.

Мигает, хочет согнать сон с глаз и наконец садится.

— Не забудьте купить мне книжку и карандаш. Я уже хочу идти в школу.

— Если заработаю, куплю, сынку!

Ганка поправляет платок и наставляет:

— В обед сваришь картошки на шестке. Смотри не разжигай большого огня, хату не подожги. Как вернусь из Львова, принесу гостинчика.

Иванко слышит про Львов. Его черные глаза туманятся от неосуществимых желаний. Он давно мечтает об этом большом городе, где ночью светло как днем, где хаты словно скалы, а по улицам бежит железная дорога.

— Мамо, а когда меня во Львов возьмете? — спрашивает с упрямым нажимом в голосе.

Мать вскидывает корзину на плечи.

— Вот как отец будет дома, так и возьму. А то не на кого оставить хату и детей.

Дети! При этих словах в Иванко оживает колючее чувство, оно тянется змеей к горлу и свертывается в клубок злости.

— Так вы скажите там отцу, пусть придет! — выцеживает слова.

— Да у него, сынку, работа. Должен на хлеб заработать. Ты же еще маленький!

Мать хочет погладить Иванка, но он уклоняется. Тоска и злость душат его, толкаясь, наперебой подступают к горлу, к глазам.

Плакать! Кричать!

У отца работа, у мамы работа, а он… он привязан к хате.