Джейк должен держаться от меня подальше. Мне даже пришлось выйти из класса, который мы посещали вместе, но прямо сейчас, вместо того, чтобы оставаться в стороне, они все начинают идти ко мне.

Предчувствие гложет меня. Логика подсказывает мне, что мы в школе, и здесь мне ничего не могут сделать, но каждый мой инстинкт заставляет меня бежать. Я оборачиваюсь назад, сначала мои шаги медленные и тяжелые, затем я иду от них так быстро, как только могу, не бегая явно. Я не хочу, чтобы они думали, что я их боюсь, даже если это так. Начнем с того, что шансы три к одному несправедливы, но, принимая во внимание, что я вешу 120 фунтов, насквозь промокшая, а они трое хорошо сложенных спортсменов, которые регулярно тренируются с отягощениями для футбола, у меня нет шансов драться.

Мой взгляд мечется по коридору, но безопасного пути нет. Просто пустые классы — ни учеников, ни учителей.

— Что случилось, Зои? — восклицает Картер, явно удивленный. — Почему ты бежишь?

Думаю, я недостаточно тонко двигалась в скоростной ходьбе.

Мне хочется верить, что они просто насмехаются надо мной, но я видела, как Джейк смотрел на меня с тех пор, как тренер сказал ему, что не сможет играть до конца сезона. Черт, как “все” смотрят на меня — как будто я плохой парень.

Нельзя трахаться с футболистами в футбольном городке. Это правило номер один, превыше всего остального. Они здесь боги, а я никто. Кто я такая, чтобы следить за поведением божеств?

Я знала о риске, когда сообщила о том, что Джейк Парсонс преследует меня; Я просто подумала, что это чушь собачья. Мама умоляла меня не шуметь, но я отказывалась молчать.

Теперь я замолчала от страха — парализующего страха. Не знаю, что будет, если они меня догонят. Может ничего. Может, они просто пытаются меня напугать, а может, и нет. Не хочу выяснять.

— Ты уже не такая разговорчивая, Зо? — кричит Джейк, его голос приближается.

Отказавшись от всякого вида, что я не убегаю от них, я бегу по коридору с бешено колотящимся сердцем. Они спортсмены, поэтому все в лучшей форме, все быстрее меня. Я не знаю, что делать, поэтому хватаюсь за дверной косяк и бросаюсь в темный класс, хватаю дверь и захлопываю ее. Я тянусь к замку, чтобы они не могли последовать за мной в импровизированное убежище, но мое сердце падает.

Нет ни одного. Замков на дверях нет.

Я оборачиваюсь, хватаю стул и готовлюсь засунуть его под ручку, чтобы заблокировать, но прежде чем я успеваю даже попытаться, ручка поворачивается, и дверь открывается.

О, нет. Я думала, что смогу заблокировать их, но все, что я сделала, это заперла себя в клетке.

Джейк входит первым, с ухмылкой на красивом лице, его голубые глаза уже сияют высокомерным весельем. Я помню последний раз, когда он загнал меня в угол, когда он был позади меня, а я пыталась уйти от него. То, как он держал меня на месте и просунул руку мне под рубашку, схватив за грудь. Я попросила его отпустить меня, а он, усмехнувшись, сказал, что мы только начинаем.

Теперь я держу стул, пятясь, как загнанный в угол зверь. — Держись от меня подальше, — говорю я ему, сердце у меня подкатывает к горлу. — Директор сказал…

— Директор? — прерывает он, останавливаясь, чтобы приподнять бровь. — К черту директора. Знаешь, что сказал “Тренер”, Зои?

Мое лицо вспыхивает от реальности такого столкновения лицом к лицу. Я была довольна, что тренер наложил последствия и заставил Джейка пропустить остаток сезона. У тренера есть дочь всего на пару лет моложе меня, поэтому он должен выступить против преднамеренных сексуальных домогательств, в которых повинны его футболисты. Если ему не все равно, если они будут страдать от последствий своего плохого поведения, тогда они перестанут это делать.

Джейк начинает говорить, подходя ближе. Он пытается запугать меня, поэтому его темп медленный и намеренно угрожающий. — Тренер сказал, что из-за того, что ты гребаная тупая болтушка, я отстранен до конца сезона. Мой “выпускной” год. Я не могу играть, Зои. Это идет в моем отчете. Колледжи, стипендии — ты трахаешься с моим “будущим”. Все потому, что я схватил тебя за грудь. Твоя грудь такая особенная, Зои?

— Я думаю, мы должны снять с нее эту рубашку и посмотреть, что в ней такого замечательного, — предлагает Картер.