— Тебе не кажется, что нам следует…

— Нет. — Тетя села и сложила руки на коленях.

Было несправедливо, что родной сын усопшей сидел в последнем ряду, как чужой человек, но спасибо, что тетя Кристина хотя бы не устроила скандал и не выгнала брата из церкви. Я решила не давить на нее.

Я едва заметно помахала дяде, надеясь, что тетя Кристина не увидит. Он ответил мне тем же, но выражения его лица я издалека не разглядела. Тетя Кристина нетерпеливо посмотрела на меня, и я села рядом с ней.

На другом конце скамьи появился Девон. За три года, что мы встречались, я никогда не видела его в костюме. Гладкая серая ткань подчеркивала коренастую фигуру и скрывала небольшое пивное брюшко. Когда наши глаза встретились, он улыбнулся, пробрался ко мне и опустился на место рядом, поцеловав в щеку. Вокруг него витал мыльный запах крема для бритья.

— Извини, что опоздал, — проговорил он.

— Еще нет.

Он переплел свои пальцы с моими. У Девона были сильные, надежные руки, шершавые от работы на заводе, с неистребимой белой каймой цементной пыли под ногтями.

— Спасибо, что пришел, — прошептала я.

— А как же иначе. — Он поднес к губам мою руку, и рукав платья соскользнул к локтю, обнажая радужные синяки. Девон поморщился.

— Глупые птицы. — Я одернула рукав.

— Тебе нужно взять кого-то в помощь, — прошептал он.

— Знаю, — ответила я.

Я так и собиралась поступить. Когда я была еще ребенком, бабушка Хелен нанимала на лето работника — жилистого латиноамериканца с суровым лицом; кажется, его звали Карлос, — но, пролистывая бабушкину телефонную книгу, я не нашла там никого с таким именем. Тогда я решила поехать в Викторвилл и поговорить с парнями, которые стоят на углах, надеясь получить работу, и даже посмотрела в англо-испанском словаре слово «страус», чтобы улучшить свои скромные навыки общения на иностранном языке. Avestruz. Но это было до того, как я предложила Джо Джареду купить ранчо, а теперь уже не имело никакого смысла беспокоиться о поисках помощника.

Я не сказала Девону, что продаю ферму. Он, конечно, знал, что меня приняли на работу в Службу охраны лесов, я это не скрывала. Он поддержал мою идею послать туда резюме, и мы договорились сохранять отношения даже на расстоянии. Его не очень радовало, что я стану уезжать на несколько месяцев, и мы решили посмотреть, что из этого выйдет. Но теперь, когда бабушка Хелен умерла, я не могла бросить птиц на произвол судьбы. Девон, видимо, как и все остальные, считал, что я откажусь от предложенной работы и останусь на ранчо, а я, замотавшись в последние несколько дней, не нашла случая сообщить ему, что не передумала уезжать.

— Девон, я…

Но я не успела ничего сказать — пастор Филлипс, грузный седой человек в черном костюме и галстуке сливового цвета, вышел на сцену и медленно подошел к кафедре. Он пригласил всех садиться, но небольшая горстка пришедших уже расселась и дружно устремила на него глаза, словно ожидающие начала урока школьники.

— Ладно, потом расскажу, — прошептала я Девону.

Пастор Филлипс заговорил о том, что в тяжелые времена нужно уповать на милость Божью. Он простер руку в сторону урны с прахом и сказал нам, что покойная находится в лучшем мире. Бабушка не одобрила бы этот ритуал — она никогда не одобряла увлечения тети Кристины религией.

Вера и материнство затейливо переплелись в натуре моей тети, словно акушерки, заворачивая в полосатое больничное одеяльце ее перворожденного ребенка, положили рядом с младенцем Бога. В тот день Отец Небесный приехал вместе с ними домой, и религия стала частью их жизни, так же как бессонные ночи и грязные подгузники. С годами, по мере того как в доме появлялись новые дети и собрание полосатых одеялец росло, тетя Кристина становилась все более и более набожной.