— Все хорошо, — хотя мы обе знали, что в смерти человека ничего хорошего нет.

Затем она обняла меня за талию и повела в кухню, где наполнила водой чайник. Жара не располагала к чаепитию, но прохлада, которую давал кондиционер, кажется, позволяла пренебречь обыкновением. В качестве успокоительного тетя добавила в заварку ромашку. Тетя Кристина двигалась с полнейшей уверенностью, как будто вместе с новостью о гибели главы семьи получила список инструкций.

Потягивая чай за кухонным столом, мы с ней могли бы сойти за сестер. Она всего на шесть лет старше меня: младшую дочь бабушка неожиданно родила, когда уже считала, что ее детородный возраст миновал. Я же, зачатая матерью-школьницей, стала менее желанным сюрпризом. Волосы у меня длиннее, чем у тети Кристины, и светлее, поскольку выгорели на солнце, а кожа по той же причине темнее, но овал лица, тонкие губы, изогнутые, почти незаметные брови у нас с ней почти одинаковые.

Тетя вынула из своей кружки чайный пакетик, бросила его в мусорное ведро и, перегнувшись через огромный живот, убедилась, что пакетик попал куда надо. Все так же деловито двигаясь, она перебрала лежавшие на столах предметы, пока не нашла бабушкину телефонную книгу — старинный блокнот с золотыми буквами-закладками на черном фоне. Тетя открыла страницу на нужной букве, провела наманикюренным ногтем по списку, пока не нашла нужное имя, и набрала номер.

— Лиззи, — сказала она в трубку, — это Кристина, дочь Хелен. Боюсь, у меня плохие новости. Случилось несчастье. — Когда она повторяла все то, что сообщил мне шериф, голос у нее немного дрожал.

Чувствуя, как холодеют руки, я неотрывно смотрела на свою нетронутую кружку и слушала, как тетя обзванивает десяток людей, снова и снова объясняя им обстоятельства несчастного случая. И каждый раз, слыша это выражение, я испытывала все большие сомнения.

Когда я окончила среднюю школу в Викторвилле, бабушка Хелен уговорила меня не поступать в колледж, как мои друзья. Она даже немного повысила мне плату за работу на ранчо, и поначалу я торжествовала: вот я зарабатываю деньги, а мои товарищи вязнут в долгах, — но со временем, просматривая их страницы в соцсетях, поняла, что они развиваются, тогда как я годами занимаюсь одним и тем же, и стала нервничать.

В конце концов я нашла вакансию в Службе охраны лесов и послала туда резюме, но бабушке ничего не сказала, пока меня не пригласили на собеседование. Когда же я ошарашила ее этой новостью, она бросила вилку, не доев свой ужин, и вышла из комнаты. Мы даже не спорили. Я спокойно вымыла тарелки. Я была готова к тому, что она расстроится. Ничего, это пройдет.

Я сдала экзамен на профпригодность, и тут ее возражения полились рекой. Бабушка упорно настаивала на том, что я необходима ей на ранчо, но я понимала: дело не столько в объеме работы, сколько в самом факте моего отъезда. Бабушка могла нанять кого-то на мое место, причем за меньшие деньги, но она надулась и несколько дней не разговаривала со мной.

Только когда я получила письмо, сообщающее, что меня временно прикомандировали к пожарной команде в Монтане, бабушкин гнев вырвался на поверхность и мы поругались. А уже на следующий день я сидела на кухне, потягивая чай и слушая, как тетя Кристина обзванивает родных и близких и сообщает об аварии, унесшей жизнь бабушки Хелен. Черт бы побрал эту аварию.

Мою скорбь оскверняло негодование. Я отказалась остаться, и тогда она просто устранилась и спихнула все хозяйство мне на руки, зная, что только я могу управлять ранчо в ее отсутствие. Грязный прием.

Три дня прошло в хлопотах. Я не поднимала головы и держала свое мнение при себе. Состоялись встречи с сотрудником похоронного бюро и с бабушкиным юристом. Никто особенно не удивлялся, что она оставила ранчо мне. Никого из ее троих детей это наследство ничуть не интересовало. И все же требовалось соблюсти необходимые процедуры: подписать документы и сообщить место и время поминальной службы, словно такие мероприятия проводятся по расписанию.

Пока тетя Кристина занималась организацией поминок, я в одиночестве надрывалась на ферме. В жаркие летние месяцы, в пик сезона, страусы каждый день кладут десятки яиц. Их нужно собрать, вымыть, отполировать и поместить в холодильную камеру, а затем разослать по специализированным продуктовым магазинам по всей стране. Осилить эту работу без бабушки было очень трудно.

Раньше мы следовали заведенному порядку. Бабушка Хелен выманивала самку страуса с гнезда пригоршней зерен, я быстро забирала яйца и складывала их в тачку, а затем мы вместе готовили их к отправке. Теперь мне приходилось крутиться одной, что оказалось даже сложнее, чем я ожидала.

На третье утро после предполагаемого несчастного случая я остановила тачку около одного гнезда и зачерпнула немного зерен из висящей на поясе сумочки. Пощелкала языком, как всегда делала бабушка, и покрытая пылью самка страуса подняла и повернула ко мне голову, сосредоточив взгляд больших глаз на моей ладони, дотянулась до нее своей извилистой шеей, и я отошла назад. Гнезда страусов не похожи на свитые из травы и веточек гнезда маленьких птиц, например вьюрков, — они представляют собой простое углубление в песке с высокими краями, чтобы яйца не выкатывались.

Потом самка страуса покачалась из стороны в сторону, вставая на ноги, и подняла свое похожее на вытянутый перистый шар тело, под которым обнаружились три яйца, каждое размером с футбольный мяч. Мягкая пыль прилипла к кремовобелой скорлупе. Птица шагнула ко мне, и я отступила. Когда она отошла от гнезда, я насыпала зерна на землю и бросилась собирать яйца, но успела схватить лишь одно — самка кинулась назад, больно ущипнула меня за руку и уселась на два оставшихся яйца. Я выругалась, тряся пораненной рукой, и начала сначала. На сбор всех яиц мне пришлось потратить восемь муторных часов, хотя с бабушкой Хелен мы справлялись за два.

В конце дня я влетела в дом с покрытыми красными пятнами руками и шлепнулась на стул у кухонного стола, измученная и раздраженная. Глупо было надеяться управлять фермой в одиночку.

Тетя Кристина заняла кухню, готовясь к завтрашним поминкам. Она протирала поверхности и складывала аккуратными стопками на каждом конце стола бумажные салфетки.

— Ничего не трогай, — предупредила она. — Сейчас найду тебе что-нибудь поесть.

Тетя чуть приоткрыла холодильник и придержала обеими руками сделанные из фольги формы с лазаньей и спагетти, угрожавшие выпасть наружу. Как только в новостях сообщили об аварии, на пороге дома то и дело стали появляться незнакомые мне люди с различными запеканками — в основном это были подруги тети Кристины по церкви.