— Нет, Василий Николаевич, — вздохнул Тамаев, опуская стекло, чтобы выбросить окурок, — боятся — это боятся. И никакого тут уважения нет… Взять хотя бы Юдина. Сбежал сам, помог сбежать уголовнику, застрелил его, завладел ворованным золотом… Вы думаете, он не боится нас? Ещё как боится. Поэтому затаился где-то, хвост поджал, сволочь… Но если бы уважал нас, то уважал бы в нашем лице государство и законы страны. И если бы уважал, то разве совершил бы противозаконные действия? Нет, уверен, что не пошёл бы на преступление. Преступление — это всегда отсутствие уважения, прежде всего отсутствие уважения к праву другого человека на спокойную жизнь… И думается мне, что в сталинские годы наши с вами предшественники нарубили столько кровавых дров именно потому, что не было в них уважения к чужой жизни…
Их машина выехала на главную городскую магистраль — проспект Ленина, протянувшийся от набережной к железнодорожному вокзалу.
— Город-то старый? — поинтересовался Тамаев, вглядываясь в улицу.
— Петрозаводск? Пожалуй, можно сказать, что старый, — отозвался Василий Николаевич. — Где-то в первых годах восемнадцатого столетия основан, поначалу назывался Петровской Слободой. Только от старины-то ничего не осталось. Теперь всюду новостройки.
***
Валентина Терентьевна Юдина сидела около стола, сильно согнувшись, глядя куда-то в пол. Иногда она поднимала глаза и смотрела на руки капитана Тамаева, неторопливо перебиравшего фотографии Антона Юдина. За её спиной поднимались до потолка книжные стеллажи, стояли полные собрания сочинения Ленина, Короленко, Маяковского, Пушкина, Диккенса и отдельные книги других известных авторов, теснились многочисленные журналы, в углу комнаты лежали одна на другой кипы перевязанных газет. На старинном шкафе, под самым потолком, Тамаев углядел стопки книг с пурпурным переплётом и золотистым тиснением "Сталин".
— Вот портфель, — она чуть двинула ногой тяжёлый школьный ранец, стоявший около стола.
— Что там, Валентина Терентьевна? — спросил Тамаев.
— Журналы всякие, вырезки из газет, открытки, фотографии.
Тамаев поднял старенький портфель и взвесил его в руках:
— Тяжёлый.
— Что вы сказали?
— Тяжёлый! Много ваш сын собрал вырезок.
— Антон с этим ранцем ещё в первый класс ходил. Он аккуратный у меня был, вещи берёг, не чета другим ребятишкам.
— Валентина Терентьевна! — громко позвал Тамаев. — Вы часто разговаривали с сыном о Финляндии?
— Он любил поговорить о том, что надо к родственникам уезжать. Меня не слушал, не понимал…
Она замолчала и увидела перед собой сына.
Антон сидел в белой рубашке, только что выбритый и причесавшийся на аккуратный пробор. Он собирался к кому-то на день рождения.
— Мама, жизнь не должна быть такой!
— Какой "такой", сынок?
akniga