– Ох, Яна, он меня просто не понимает.

– А как иначе-то? Он – глупый парень, который не понимает, что творится в твоей сбивающей с толку голове, – саркастически сказала я. Наверняка они оба были одинаково виноваты в своих разногласиях.

– Раньше он понимал меня, – пожаловалась она. – Раньше он понимал меня лучше, чем я сама понимала себя.

С тех пор как мы познакомились, были только Элиа и Фия. Я отчетливо помнила тот день, когда впервые увидела ее. Мои глаза опухли и блестели после прощания с матерью, которая отправила меня со стэндлерами.

Иногда мне казалось, что я все еще чувствовала, как она вырывала свои пальцы из моих. С затуманенными глазами.

Отстраненными. Ледяными.

– Прекрати реветь! – прошипела она. Звук, который до сих пор заставлял мои пальцы дрожать.

София дала мне платок, чтобы прикрыть глаза.

Чтобы высушить слезы, обжигающие мои щеки. А Элиа… Элиа обхватил меня своей сильной рукой и прижал к себе. Ему было десять. Одна рука перевязана тканями, чтобы скрыть свою медную тайну.

– Если перевязать рану достаточно плотно, в какой-то момент ты перестанешь ее замечать.

– Нет, не перестанешь, – услышала я себя. Элиа с детства улыбался мне, указывая на народ, который дал мне дом.

– Здесь у каждого свои раны. Мы соединяем их с нашими цветами.

– Потому что они принадлежат нам, как ветер, – добавила маленькая София и протянула мне свою руку. В ее нежной хватке мои пальцы перестали дрожать. Этого я никогда не забуду.

Что она была рядом, когда я нуждалась в ней больше всего.

Воспоминания снова развеялись. Они пронеслись в картинках через голову прямо в сердце. Туда, где я заперла их, прежде чем дрожь сможет вернуться.

Осторожно погладила зигзагообразный шов на поясе своей юбки.

Приятное ощущение под подушечками пальцев, покрытыми мозолями от швейной работы.

Через некоторое время я подползла к Софии и обняла ее рукой.

– За этим стоит нечто большее, Фия.

– За чем?