Затем голос подали Зан Захрай и Элиа, которые составляли план праздничных дней и распределяли обязанности. Раньше этим занимались только отец и Зан Захрай. Когда Элиа исполнилось восемнадцать, ему тоже разрешили участвовать в этом. Это было ровно три года назад.

Медные горожане ежегодно в один и тот же месяц устраивали грандиозный праздник в честь наследного принца, которому в этом году исполнялось двадцать три. Они украшали свои стальные стены разноцветными флагами и с радостью встречали нас, стэндлеров. Кочевники – не просто паразиты. Мы – художники, и с радостью показывали людям то, о чем те даже не мечтали. Но и мы наслаждались их праздниками. От них всегда веяло корицей и апельсинами, а иногда даже сладкой карамелью. Жители играли на интересных щипковых инструментах, похожих на маленькие арфы, и пели для наследного принца песню, которую каждый мог подпевать после нескольких фраз. И каждый, кто приезжал в город в это время, получал в подарок небольшой металлический герб с королевской печатью: корона с двумя скрещенными мечами, которую можно приколоть к одежде.

У меня хранилось их столько, сколько мне было лет. Скоро получу еще одну. Горожане, должно быть, очень любили наследника престола, хотя я никогда не слышала, чтобы он появлялся на публике или общался с людьми.

Яна установит свой торговый шатер на рыночной площади. Самс и Гектор поставят рядом еще одну палатку для Зан Захрай и ее малоправдоподобных предсказаний. Повозки, двигающиеся по кругу, надо будет поставить с другой стороны, недалеко от центра скопления людей. А затем Кристо понадобятся еще несколько помощников, чтобы соорудить сцену, занимающую большую часть рыночной площади. Где будут выступать наши артисты и фокусники, которые заставят шары парить в воздухе, ленты исчезать, а искры разлетаться. И там также будет место для меня – для меня и моего бубна.

Мой отец всегда говорил, что, когда я танцевала, можно было легко забыть, как дышать. И вот уже три года я всегда замечала восхищение в глазах мужчин, для которых танцевала. Завистливые взгляды некоторых женщин делали свое дело. А затем в игру вступала маленькая хитрость, обогащавшая меня за счет полных кошельков моих почитателей. Я усмехнулась про себя, вспомнив о том, как обыскиваю карманы их брюк и вскидываю свой бубен. Этот звон – музыка для моих ушей. Звон монет, как и звон металлических дисков моего инструмента, который я так любила.

Элиа как бы случайно перевел свои зеленые глаза на меня, спрашивая, поняла ли и я его. Тон в его голосе мне совсем не понравился. Он был собственническим и дерзким. Даже мой отец никогда не обращался ко мне в таком тоне, поэтому я демонстративно встала и сделала реверанс.

– Да, Ваше Пустейшество! Я очень хорошо тебя поняла!

Это оскорбление – пережиток детства, когда мы еще играли в принца и принцессу. С тех пор, как он лишился пальца, я дразнила его этим издевательским титулом: Ваше Пустейшество. Да, он более чем заслужил этот титул. И пусть Элиа был наследником одной из семей-основателей, это не значит, что он черпал мудрость ложками.

Внезапно стало жутко тихо. Лишь пламя потрескивало своей согревающей песней, а река плескалась ночным пением.

Никто не возражал нашим наследникам. Вероятно, это было потому, что никто даже отдаленно не наслаждался этим маленьким триумфом вместе со мной.

Элиа закипел от ярости, а я почувствовала, как множество глаз заметалось между нами. Зан Захрай укоризненно покачала головой, а Яна с ужасом посмотрела на меня. Взгляд Элиа, однако, сразу отдалился на много миль. Он кивнул и исчез в тени пламени.

– Чего вы так уставились? – фыркнула я. – Позаботьтесь о приготовлениях к завтрашнему дню. Я все улажу, – добавила и неохотно побежала за ним.

Раньше я бегала за Элиа, потому что он был быстрее меня. Теперь сделала это, потому что мои слова причинили ему боль – даже если не планировала забирать их назад.

Я нашла его на том самом камне, где сидела чуть раньше. Его темные волосы переливались голубоватым оттенком в свете серебряной луны. Он швырял в реку мелкие камешки. Повторяющееся шлепанье и тихие голоса моего народа были единственным, что можно было услышать. Это и мое сердце, которое советовало мне бежать, прежде чем вся ситуация станет бесконечно неловкой.

Медный город строго смотрел на нас свысока. Гигантский.

Непробиваемый. Устрашающий.

Я закусила нижнюю губу и наконец взяла себя в руки.

– Извини, не хотела тебя обидеть, – прошептала я, что стоило мне немалых усилий. Но Его Пустейшество Элиа не счел нужным удостоить меня даже одним взглядом. Разозлившись, я уперла руки в бедра и повторила чуть громче. Снова никакой реакции.

Вместо этого он продолжал швырять камни в реку все быстрее и быстрее.

Шлеп-шлеп.