Мы ехали с другом на машине, опустив стекло. Волосы развевались по ветру и пересыхали глаза. Моя рука постоянно тянулась к магнитоле, а именно к регулятору громкости. Уж очень мне хотелось проникнуться шумом гитар, доносившимся из колонок. По приезду мы договорились, что вечером отпразднуем моё возвращение.
Я, наконец-то, нормально принял ванну и побрился. Нашёл в холодильнике, из чего можно приготовить покушать и ждал маму, которая скоро приедет домой на обед.
Вечером мы сидели у друга, собралось около десяти человек, мы шумели и веселились. Я рассказывал о лечебнице, отшучивался насчёт таблеток, что-то вроде «да я там лежал – кайфовал». Забавно смотреть на это с другой стороны, хоть и частично это было не правдой. В какой-то момент я понял, что все разделились по компашкам. Некоторые сидели в соседней комнате, а кто-то курил на балконе. Рядом со мной остались: я, друг, с кем мы весь вечер разговаривали, и подруга, с которой встречались в школе. Приятель ушёл в уборную, а у нас с ней начался диалог. Она рассказывала про своего бывшего парня, буквально на днях рассталась. Я слушал её, потому что больше некого было слушать. Я прекрасно помню, какая она балаболка. Вернулись друзья, мы дальше сидели и общались, позже моя подруга попросила проводить её. Она жила в двух минутах ходьбы от моего дома. Я посоветовал ей лишь, чтобы она выпустила пар, забыв эту ситуацию с бывшим и ей полегчает, как тут же она вцепилась в меня, стоя у подъезда, и поцеловала. Я чувствовал вкус джин-тоника на её губах, и это было так грязно, на секунду я переместился в студенческие годы.
Когда давно не находился так близко с дамой наедине, чувствуешь всё иначе. Я точно знал, она хочет использовать меня исключительно для того, чтобы почувствовать себя желанной. Девушки после расставания не могут долго находиться без мужского внимания, а если всё же удаётся, то привыкают и становятся чёрствыми. Но она вся горела, тащила меня в комнату за ремень от брюк, толкнула на кровать и стянула с себя блузку. Была настолько дикой, что пробудила во мне какую-то злость. Кусала мои губы до крови, а я обхватил рукой её шею и слегка придушил, что завело её ещё сильнее. Она сказала, тут слишком жарко, и открыла дверь на балкон. Повернулась ко мне и встала на колени. Выпучив свои глаза, жадно и торопливо заглатывала глубоко. В ногах чувствовалась дрожь, опираясь о дверной проём, я оттягивал ей волосы назад и смотрел на распухшие губы. Поднял с колен и прижал к холодному стеклу так, что на нём остался запотевший след. Смотря снизу, открывались лучшие виды, она прижимала мне голову бёдрами, притормаживая меня из-за того, что стеснялась своих конвульсий. Во мне пропал человек и пробудилось животное, будто взошла полная луна. Я поднялся и вошёл в неё сзади. Открыл окно и выставил её голову на улицу, как на показательный аукцион. Нам было наплевать, увидит ли нас кто-то, начнут ли стучать по батареям соседи. Она кусала мою ладонь, которой я пытался заткнуть её стоны. Повернувшись ко мне, потащила в постель, села сверху и ёрзала, как на аттракционе с быком. В порыве страсти она влепила мне пощёчину, и с этим ударом кровь начала приливать к голове. Я вспомнил об Элис, пускай всё это было в моём воображении, но я чувствовал, как предаю её. Я лежал и смотрел в потолок, краем глаза видел влажное и румяное лицо наездницы, но уже ощущал её. Я встал, пошёл в ванную комнату, умылся. Смотрел в зеркало и задумался над тем, зачем я это делаю. Ведь я всё для себя понял и должен жить так, как все, хотя бы попробовать. Не хотелось выделяться на фоне остальных. Я отпил из бутылки три больших глотка и вернулся к своей подруге. Мы продолжили этот бессмысленный марафон.
Проснувшись, я оделся и вышел. Всё, что осталось от меня в её постели – это засохшее пятно на простыни. Но она осталась довольна собой, выпустила пар, и отлично провела время. Именно это и нужно было ей в тот момент. А я, взяв у неё сигарету, шёл по улице и дымил, закашливаясь.
Почти целый год, я примерял чужую жизнь. Это как вспороть брюхо оленю, выпотрошив кишки. Залезть в него и закрыться от самого себя. Духота и жуткая вонь – это всё, что меня окружало последнее время. Я постепенно начал выбираться, шаг за шагом шёл к новому началу. Пускай такая жизнь не приносила боли, и мне стало наплевать на многие вещи, которые раньше беспокоили. Но казалось, что со всем этим я потерял и частичку себя.
Глава 11
Не так давно я встретил Эм, она видимо приезжала к маме в гости. Случайно увидел на парковке, ждущих своё такси. Я стоял у кассы в супермаркете, где продавец бесконечно долго отбивала мне товар. Всё это время я смотрел на неё. Её темные волосы были ещё длиннее, чем раньше. Бежевое пальто элегантно сидело на её теле. Она смеялась, прикрывая рот рукой, было видно, как радовалась встрече с мамой. Перед глазами проносились моменты, проведённые с Эм. Эти воспоминания крепко держали меня, и сколько бы раз я не пытался забыть её, всё без толку. Хоть я и смирился с её уходом и не убиваюсь из-за того, что она не со мной, но всё равно, надежда умирает последней. И первая любовь живёт вечно. Может быть, со временем мы просто всячески заколачиваем её новыми историями, но как только виднеется просвет, разгребаем, и тут же она заполнят всё пространство. Словно сорвали коросту, что защищала мысли от Эм, и алой струёй она выплёскивается наружу. Садясь в машину, она увидела меня, выходящего из магазина. Опустила глаза и захлопнула дверь. Я всё ещё смотрел в это тонированное стекло, но теперь чётко чувствовал на себе её взгляд. Она очень любопытная, скорее всего именно поэтому она и смотрела на меня, пытаясь понять, что со мной сейчас происходит. Пару дней я пробовал с ней связаться, но она наотрез отказывалась видеться. Я думаю, она боялась, что когда увидит меня так близко, услышит нужные слова, снова растает. А она этого не хотела, понимая, что нам не по пути и у неё совсем другие ценности сейчас. Но я как дурак, всё равно надеюсь, что когда-нибудь она вспомнит себя настоящую. Вижу сны с ней и не хочу просыпаться. Лежу, фантазирую зажмурив глаза. Могу целый день придумывать будущее с ней. Во время работы, в ожидании общественного транспорта. Но когда я захожу слишком далеко, хочется ножом выскрести всё связанное с ней. Такое сильное чувство любви и ненависти, сопровождающее изо дня в день. Однажды она свела меня сума, и я еле выбрался из этого капкана. Я продолжаю идти своей дорогой, но всё время оглядываюсь назад. Иногда я думаю, если бы Элис была в этой реальности, смогла бы она навсегда запереть воспоминания о первой любви?
Полгода пролетели незаметно, наступило лето, я решил выйти прогуляться, подышать этим свежим воздухом. Я шёл и прищуривался от палящего в небе солнца, спокойно и уверенно шагая по пыльному асфальту. Мимо проезжала машина, из которой доносилась знакомая песня, будоражащая воспоминания. С каждой секундой звук отдалялся всё больше и больше, но не смотря на это, в голове продолжала играть та мелодия.
В тот день мы сидели с друзьями до утра, выпивали и пели песни Братьев Гримм. Целые сутки не сомкнув глаза. Чувствовалась какая-то эйфория, полусонное состояние, но во мне горел огонь, не дающий заснуть. Пламя, объединяющее нас общей целью. В такой момент я чувствовал себя частью всего этого. Мы не делали ничего сверхъестественного, выпивали, пели и смеялись. В этих простых моментах и кроется настоящее.
Тем днём я пришёл домой и тут же упал на кровать, сомкнул глаза, но в голову, как жучок, закралась эта песня, я улыбнулся и уснул.
После больницы я старался жить иначе, стал обычным, делал всё то же, что и остальные: ходил в спортзал, играл в биллиард, купил машину, остриг волосы и носил одежду серых тонов, пытался не выделяться из толпы. Закрывал глаза на враньё со стороны собеседника, своё мнение держал при себе, перестал самовыражаться. Работал, пил, ел, отдыхал – всё как по шаблону. Но в один миг я понял, что больше так не могу, я далёк от всей этой нормальности, даже в вещах, в которых я видел комфорт, было место серой пустоте. Я чувствовал себя выше других, когда после работы садился в машину, а не со всеми дожидался своего автобуса. Раньше я смотрел на людей, державшихся за поручни, видел знакомые лица, каждый имел какие-то привычки. Кто спал, кто читал, шевеля губами, а кто-то всю дорогу разговаривал по телефону. Были и те, кто замечал, что я пишу, прислонившись к запотевшему стеклу, вдохновляясь ими.
Я понял, что скучаю по тем пальцам, которые в темноте сверкают по клавиатуре, тем горящим глазам и идее донести идею людям. Выговориться листу бумаги как сходить на сеанс к психологу, даже лучше, намного лучше. Шариковая ручка не оставит возможности что-то утаить в мыслях, а находясь в кабинете психолога, выбираешь слова и всегда ждёшь подвоха, ляпни что-то подозрительное и тут же доложат моему психотерапевту. Несмотря на страх и риск вновь уйти с головой в свои рассказы, я хотел писать, иначе жизнь казалась такой пустой, как стержень без пасты. Словно на лекции только царапая тетрадь, не оставляя следа чернил, создаёшь видимость участия в процессе, никаких знаний не получая таким притворством. Я твёрдо решил, что продолжу заниматься тем, что люблю.
Уже спускаясь под мост, ведущий к лодочной станции, я вспоминал, как часто находился здесь в детстве. У нас была старая деревянная лодка, которая протекала, но это никого не останавливало. Соорудив совок из пластиковой бутылки, вычерпывали воду и сплавлялись вдоль берега.
Брёл по знакомой тропинке, помнил каждый куст, за которым когда-то зажимал Эм, по пути к тому пляжу. Столько воспоминаний, связанных с этой рекой, где купался с малых лет. Было приятно подумать обо всём, ведь сейчас я безболезненно для себя воспринимал эту информацию. Я шёл вдоль берега, в руке держа кеды, в шортах чуть выше колен. Майка обхватывала шею, как полотенце на ринге у бойца, когда тот в перерыве выслушивает указания тренера. Дети и их родители плескались у воды, студенты, как обычно, играли в волейбол. Девочки в купальниках улыбались беззаботным парням. Жизнь дельтапланом проносилась над головой, главное держаться и разглядывать всё с высоты, запоминая только лучшие её моменты, а плохое откладывая на пыльную полку в виде книги опыта.
Надев наушники, я включил песню, которую слышал сегодня из проезжающей мимо машины и тихонько пел себе под нос:
akniga