Ненависть сбросила его с коня, а меч неизвестно как оказался в руке.
Я не стану оправдываться перед тобой, Су. Не стану притворяться, что жалею о сделанном. Потому что я не жалею.
Я не намерен был возвращаться в Шинчжу, чтобы вновь превратиться в заложника чьих-то интересов, в подкидыша, пригретого из корысти вдали от дома.
Ни за что!
Я готов был зарубить не только коня, на котором прискакал сюда, но и всех тех, кто остался по ту сторону ворот, захлопнувшихся за моей спиной подобно дверям преисподней. Я готов был выжечь весь путь назад, чтобы никогда больше не проходить его, уничтожить любое напоминание о прошлом, малейшую возможность вернуться туда, в свою тюрьму.
Я оглох и ослеп от ярости, протеста и отчаянной решимости, охвативших меня при мысли, что мне придётся вновь терпеть всех этих людей, каждому из которых мне хотелось свернуть шею за один только взгляд презрения или жалости, за одно только упоминание о моём положении и увечье.
Меня не отрезвила ни кровь, капающая с меча на землю, ни крики вокруг. Наоборот, всё это только разбудило во мне безумного Волка, от которого шарахались даже бывалые воины, испуганно отводя глаза.
Принц Волк?
Что ж, пусть.
Волк вернулся во дворец, чтобы остаться в нём навсегда…
Чхве Чжи Мон видел всё.
Стоя на крепостной стене позади принца, он слышал разговор Ван Со с наместником Каном, наблюдал последние конвульсии хрипящей лошади, провожал взглядом чёрную фигуру, источающую ярость. В облике четвёртого принца в тот момент не было ничего человеческого.
Недаром сегодня над Сонгаком разлилось алое зарево затмения.
Чжи Мон коротко вздохнул: он не ошибся.
Да и Ван Со оказался прав в своих предположениях и мрачных ожиданиях.
Мать отказала ему во встрече под предлогом недомогания, хотя они не виделись два года.
Братья старательно избегали его, перешёптывались за спиной, обмениваясь нелепыми устрашающими слухами, и столбенели при его появлении, словно он был исчадием ада, а не одним из них.
А отец… Отец действительно позвал его лишь затем, чтобы из волка превратить в пса, приказав встать под руку наследного принца Ван Му и охранять его шаткое положение до коронации. Да и то правитель Тхэджо пока ещё сомневался, кем станет Ван Со для будущего короля – щитом или карающим мечом.
Первую ночь в родном доме я не мог заснуть, Су. Меня измучили кошмары, в которых я маленьким мальчиком заходился криком в руках матери, располосовавшей моё лицо ножом в безумном припадке ревности к мужу из-за того, что тот решил заключить ещё один брак ради укрепления государства.
Я вновь бился в её руках, а после истекал кровью, отброшенный в сторону, как мерзкое животное. И лишь Ван Му пожалел меня, поднял на руки и отнёс к придворному лекарю. Но что могли сделать травы и целебные порошки с глубоким шрамом, разделившим моё лицо на две половины, а мою жизнь – на до и после? Что могли сделать утешения старшего брата, наследного принца, если от меня отказалась родная мать, стоило ей увидеть моё увечье?
akniga