– Не-е, чувак. Безумцам здесь и место. А тебе нет.

– Я так не думаю.

Он удивленно рассмеялся.

– Ты считаешь себя сумасшедшим?

– Я считаю себя ломким.

Таг недоуменно наклонил голову, но, когда я не предоставил дальнейших объяснений, кивнул:

– Ладно, пускай так. Может, мы все ломкие. Или разбитые. Уж я так точно.

– Почему? – невольно поинтересовался я. Молли снова замаячила передо мной, и я начал рисовать быстрее, беспомощно заполняя страницу альбома ее лицом.

– Моя сестра пропала. И это моя вина. Пока я не узнаю, что с ней произошло, то не смогу вновь почувствовать себя целым. Я буду навеки разбитым.

Под конец он заговорил так тихо, что я засомневался, предназначались ли мне эти слова.

– Это твоя сестра? – неохотно спросил я, поднимая альбом.

Таг уставился на нее. Затем встал. Снова сел. И в конце концов кивнул.

– Да, – выдавил он. – Это она.

И все мне рассказал.

Оказывается, отец Давида Таггерта техасский нефтяник, который всегда мечтал быть фермером. Когда Таг начал напиваться каждую неделю и попадать в неприятности, его отец вышел на пенсию, продал свою долю за миллионы и, помимо всего прочего, купил пятьдесят акров земли в округе Санпит, Юта, откуда была родом его жена, и переехал туда вместе со всей семьей. Он был уверен: если увезти Тага и его старшую сестру Молли подальше от былого круга общения, то вскоре они возьмутся за ум.

Но, вместо того чтобы образумиться, дети начали бунтовать. Молли сбежала, и о ней больше никогда не слышали. Таг пытался бросить пить, но когда он был трезв, то захлебывался чувством вины, и в конечном итоге попытался убить себя. Несколько раз. Так он и оказался в психушке вместе со мной.

Я ждал, позволяя ему выговориться. У меня было не больше сведений о ее смерти, чем у него. Усопшие хотели поделиться своей жизнью. А смертью – никогда. Когда Таг закончил свой рассказ, то взглянул на меня исполненными грустью глазами:

– Она мертва, не так ли? Раз ты видишь ее, значит, она мертва.

Я кивнул, и он принял мой ответ без возражений. Его голова поникла, а мое уважение к нему возросло. Поэтому я показал ему то же, что показывала мне Молли, перерисовывая образы из своей головы.

Он поведал обо мне своему отцу. И по какой-то причине – отчаяние, уныние или же просто желание успокоить своего настойчивого сына – Давид Таггерт-старший нанял человека с собаками-ищейками, чтобы обыскать местность, которую описал Таг. Они быстро вышли на след и обнаружили ее труп. Вот так просто. В неглубокой могиле, заваленной камнями и мусором, в сорока метрах от того места, где я нарисовал ее улыбающееся лицо, нашли останки Молли Таггерт.