Пульс мой резко участился, но я все еще стояла как будто парализованная, по-прежнему целясь из ружья туда, где за мгновение до того пролетала куропатка. Томас положил руку мне на плечо. Потом сходил и принес мой трофей – неплохую по размерам добычу, жирнее всех, кого нам удавалось добыть в предыдущие дни. Я почувствовала, как меня всю охватывает какая-то подростковая гордыня. Да что там говорить – ведь я и была тогда еще подростком.
Мы пришли на стоянку и приготовили дичь. На сей раз Томас ее сварил.
– Надо готовить по-разному, – объяснил он. – Здесь часто едят одно и то же.
Мне нравилась эта улыбка, освещавшая его лицо, часто бывавшее хмурым.
– Завтра двинемся. Впереди еще долгий путь.
Я спросила сама себя: сколько времени мы бы еще оставались на той стоянке, не убей я ту куропатку. Полагаю, столько, сколько было нужно.
Наши тела сплелись под пристальным взглядом луны, и эхо любовных криков еще долго звучало, теряясь между деревьями. Это желание внизу живота, потребность в его ласках, не ослабевало никогда. Даже сегодня, хотя я всего лишь немощная старуха, оно так же сильно живет во мне. Наедине только с Пекуаками, как сейчас, я закрываю глаза, вдыхаю северо-восточный ветер и снова чувствую его внутри. Этот огонь – все, что мне остается от него, скоро он угаснет вместе со мной – и это печалит меня.
Опасные перевалы (пасс-данжерёз)
Каждый взмах весла уносил меня все дальше от прежней жизни и все явственнее приближал к жизни иной. Я, привыкшая болтать без умолку, училась слушать этот новый и древний мир и сливаться с ним.
Река Перибонка почти по прямой течет на север. Красные и желтые листья цветными пятнами ложатся на окружающую ее оправу из зелени. Когда температура становится ниже, вода мало-помалу приобретает оттенок глубокой синевы.
Если Томас видел, что я устала, мы на денек-другой останавливались. Я открывала для себя, как забрасывать сети, чтобы ловить рыбу, как переносить лодку, чтобы не пораниться, как бесшумно двигаться. Так, шаг за шагом, и тело и дух мои помаленьку приспосабливались к ежедневному движению кочевой жизни. Дни текли за днями, и даже представление о времени становилось смутным. Но с каждым утром свежий воздух щипал за щеки все сильнее, напоминая, что мы приближаемся к цели путешествия.
Опасные перевалы сперва стало слышно и только потом видно. Глухое эхо от их рева, доносящегося как будто из чрева земли, отражалось в горах и уносилось далеко в леса. Шум становился все неистовее, и уже в нескольких метрах от спуска чувствовалось, что воздух и растительность напоены и увлажнены.
Понемногу сквозь дождливую морось проступили очертания чудовища. Дракон, рыча от ярости, бился о скалы, оставляя за собой устрашающий водоворот.
Целое озеро обрушивалось в пустоту, с грохотом, от которого леденела кровь.
– Это прекрасно, да?
Томасу пришлось это выкрикнуть.
– Не… не знаю. Скорее ужасно.
– Нужно бояться мощной силы реки и поклоняться ей.
Паника парализует, а страх побуждает к мудрости. И этому мне тоже предстояло научиться.
Томас направил лодку к берегу.
akniga