— На всякий случай, — мягко заметила девушка, чуть коснувшись руки, сжимавшей руль, — раз спас однажды, спасет и в другой раз.

— Ты чего-то боишься?

— Нет. Вовсе нет. Ты же не против?

— Я не против.

— Пожалуйста!

— Я не против! Надеюсь, он хотя бы удержится в седле какое-то время.

Ехали еще довольно долго в полной тишине. Киру хотелось закурить, но он не решился даже спросить.

Показалась конюшня. Явно частная — светлые домики под декоративной красной черепицей.

В загоне у самого въезда неспешно прогуливалась соловая кобыла с жеребенком. Жеребенок был тонконогий, неуклюжий, с высоким крупом. Со временем, возможно, из него бы получился неплохой скакун.

У конюшни их уже дожидались две оседланные лошади. Ярко-рыжий буденовский мерин и молодая вороная кобыла с примесью арабских кровей.

Субботин недовольно скривился и сообщил конюху, что им нужна еще какая-нибудь кляча поспокойнее. Для, э-э-э… ну, вон того.

Пока Светлана ворковала с вороной красавицей, пока шеф прохаживался туда-сюда по песчаной дорожке, привели ту самую клячу.

Это оказался конь светло-гнедой масти лет семнадцати, с коротко постриженной гривой.

— Это Гришка, — сообщила девочка в резиновых сапогах и безразмерном пуховике, водружая на спину коню седло, — Гришка тихий и спокойный. Сильно не пинайте его, он все равно не поскачет. Он уже старенький.

Киру это не понравилось.

— Как на самом деле его зовут?

— Гришка, я же сказала.

— Не могут породистую лошадь так звать. Он же не в деревне дрова возит. Я спрашиваю, как на самом деле его зовут.

— Это по документам, что ли? Гримион, Гамильтон или Грилазон, что-то типа того, какая разница. А вам зачем?

— Незачем. Все, стремена я сам подтяну. Спасибо.