Русский язык знаешь плохо. Такие люди нам не нужны.

Свет электрической лампочки отразился в золотых зубах Джека.

– Такие люди вам не нужны? – переспросил он тихо. – А

я думал, что нужны. Писать статей я действительно не умею. Но я могу делать кое-что другое.

– Что же именно?

– Я могу восемь часов подряд пахать на тракторе, а если он остановится, я починю его. Знаю куроводство и хорошо отбираю яйца в инкубатор. Могу подоить десять коров, а если их сорок, то налажу дойку электричеством. Два года я ухаживал за табаком в Вирджинии и ладонями могу вертеть сигары, по тысяче штук в день, конечно, если начинка подготовлена. Я говорю о сигарах «Вирджиния», по пять центов штука. Потом мне приходилось выращивать клубнику величиной в кулак…

– Довольно, довольно! – закричал редактор.

– Нет, я правду говорю. Ведь я не бродяга, а настоящий уборочный рабочий. Шесть лет я таскался по фермам, только вот теперь приехал сюда кочегаром. Мы вам хлопок привезли. Я удрал с корабля потихоньку и сел в поезд. Все деньги истратил на билет, зайцем не поехал. И вот теперь голодаю. Здесь я уже десять дней, и все мне говорят, что никому не нужно мое уменье. А по-моему, нужно.

И он опять сверкнул золотыми зубами.

Редактор спросил:

– А зубы почему золотые?

– Упал с титана в Дакоте. Ведь вы знаете, эти титаны высотой почти с паровоз. Стукнулся зубами о колесо. Четырех как не бывало. Вставил за восемьдесят долларов.

Они литые, чистого золота. Хотел уже выпилить их и проесть. Но прежде сюда пришел…

– Занятная штука, – сказал редактор задумчиво. – Что же нам с тобой делать, Восьмеркин? Ты зачем в СССР-то приехал?

– По делам, – ответил Джек и густо покраснел.

– Так. А где живешь?

– Нигде не живу. Ночевал в ночлежке. Да плохо там.

Смеялись над моей курткой.

– А вещи у вас есть? – спросил Пичулин совсем не деловым тоном.

– Ничего нет. Я сюда без вещей приехал. Нельзя было с парохода вынести. Вот только мешок…