— Вас как зовут?

— Бугель. Э-э-э… То есть, Фил Коллинз, сэр.

— Я смотрю, Фил Коллинз, что с тобой можно поговорить и договориться. Мы точно коренные американцы с Миссисипи.

— Да как же так, сэр? Я много видел индейцев. И семинолов, и ирокезов. Да много кого. И никто из них не может управлять кораблём, и никто так не разговаривает, как вы.

Я посмотрел на него и устало ухмыльнулся.

— Одинокий Бизон, подойди сюда, — крикнул я по-индейски.

Бизон подошёл.

— Чего тебе, Вихо? — Спросил он на сиу.

— Этот желтокожий не верит, что мы сиу.

— Я уже и сам не верю, — грустно сказал Бизон.

— Тебе плохо здесь?

— В прерии хочется.

— Мы скоро вернёмся, не волнуйся. Вот прямо с утра и поплывём назад.

Одинокий Бизон недоверчиво посмотрел на меня и понял, что я не шучу. Фил Коллинз слушал нас, раскрыв рот.

— Хэй-йо! — Крикнул вдруг Бизон, вскинув руку, и англичанин вздрогнул всем телом. — Завтра возвращаемся на Миссисипи!

И со всех сторон послышались радостные крики: «Хэй-йо!»

— Удивлены? — Спросил я.

— Это слишком мягко сказано. Значит вы не дикари?

Я хотел ему прочитать лекцию о том, что бытие определяет сознание. О том, что если людям нет возможности приручить лошадь, потому что она в диком виде в Америке не водится, ему не нужно придумывать колесо. Но я посмотрел на его испуганные глаза и передумал.

— Нет, мы не дикари, — ответил я. — Знаешь, почему в море течёт вода? — Спросил я, не удержавшись.