— Ты ведёшь себя, как мы. Ты кто?

— Человек.

— Нет. Человек, это мы, а ты кто?

— Я белый человек

— Ты — муслим. Значит не порту, а араби. Но араби не белый. Ты — белокожий. Ты кто?

— Я белый араби, — сказал я.

— Ты сильно большой для араби. Сильный. Ты больше похож на порту.

— У меня мама порту, а папа — араби.

Вождь и все окружающие восторженно заговорили вразнобой, что-то объясняя друг-другу. Между собой оно говорили на другом наречии. Смысл я улавливал с трудом. Им нравилось, что мой папа араби, и удивлялись, что так можно.

— Где твой дом?

— Очень далеко.

— Там? — Спросил вождь, и показал на запад.

— Там, — показал я на север, а потом меня, как стукнуло.

Если в восьмидесятых здесь была цивилизация, а сейчас её нет, то я где? В каком времени? В прошлом, это точно, но когда? Если португальцы и арабы, то это уже не менее, чем шестнадцатый век, потому, что в семнадцатом тут уже шлялись и голландцы с англами.

Эти мысли пролетели мгновенно, и я махнул рукой на запад, а сам подумал:

— «И на каком же мне языке общаться с европейцами, если повстречаюсь? Кто я?»

Португальского я не учил. Учил английский, и немного фарси. Значит я — араби, муслим. Внешние половые признаки у меня соответствовали. Готовили к работе в исламских традициях.

— Люди порту где?

— Люди порту плохой. Там, — сказал вождь и махнул рукой на видимый остров.

— Я Пит, а ты?