Идти до дома было не далеко, но Кира распустила шарф и уткнула бутоны в ложбинку на шее, стараясь защитить цветы от холода. Лепестки касались кожи, откликаясь на ритм ее шагов, и казалось, что это прикосновенье чьих-то робких губ. Нежность цветка неожиданно стала причиной ее горьких раздумий:»Как ты не похож на то, что происходит со мной в последнее время…

— Ну, наконец-то, Кирхен, наконец-то! Я уж было собрался оросить те дальние кустики, — от машины отделилась мужская фигура.

…ну, вот хотя бы на это…»

— Решил заехать ко мне в уборную? Так мило с твоей стороны…

— Нет. Конечно нет, Кирхен. Просто это твое сообщение… «Сегодняшний вечер лишь для нас двоих — меня и оперы…». Выходит, я тот третий, который лишний. Знаешь, я вдруг понял, что готов разубеждать тебя в этом снова и снова.

Алик, начинающий полнеть брюнет, не лишенный, правда, внешней привлекательности. Ныне — помощник депутата, и «наперсточник» в прошлом. Такой вот зигзаг судьбы. Ее коллеги-женщины считают его «неплохим вариантом».

Гость снял куртку, и резкий запах мужского пота заполнил комнату. У Киры мелькнула дурацкая мысль, что шторы могут им пропитаться, и их неизбежно придется тогда выбросить. Она представила, как несет их к мусорным бакам, и бросает там, словно олицетворение Алика и всего неприятного и чуждого ей.

— В ванной свежие полотенца.

— Я воняю? Понял, удаляюсь, — расхохотался Алик.

Какое-то время из ванной доносился звук льющейся воды, затем Алик вернулся в комнату, а с ним вернулся и его запах. Киру ставили на место: никто не собирается мыться, «схаваешь» и так, как миленькая. Гость растекся на диване, гоняя пультом каналы. «Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах..» Надо же, живая иллюстрация», — подумалось ей. На новостном канале повторяли интервью с лидером известной рок-группы, дававшей концерты в их городе: он собирался податься в политику и решил поделиться своими планами с уважаемой публикой. Кира не сдержалась:

— Подонок!