– Вы что несете?! – Я подался вперед, до боли сжимая в руках весло.

Псевдочеловека это ничуть не смутило. Он продолжал читать со своего бесконечного свитка:

– …И одноклассницей и душевной привязанностью вышеупомянутого Храброго Мальчика, носящей имя Альбина…

– При чем тут Альбина?!

И тогда заговорил Разводящер.

Говорил он вроде бы и негромко, расслабленно. Но голос его доносился отовсюду, казалось, он вырывается прямо из развороченной земли, заставляя мелко дрожать заросли колючей проволоки, пуская круги по застоявшейся в рытвинах и воронках воде.

Псевдочеловек со всеми его ходулями и веревками сделался вдвое меньше ростом. Бесстрашный Пур нервно вскинул дробовик. Евгений заскрежетал, выпуская когти и неистово крутя хвостом-рычагом…

– Все очень просто, Сережа, – говорил этот ужасный голос прямо внутри головы. – Ты должен выбрать… Девочка, которая тебе нравится, или мальчик, которого ты считаешь другом.

– Но это какой-то бред. – Я зажмурился, ухватился руками за голову, стараясь прогнать голос. – Я не хочу! Я не буду! Не хочу! НЕ ХОЧУУУУУ!!!

– Это и есть быть взрослым, – продолжал голос, не обращая никакого внимания на мои крики. – Это значит выбирать. Между добром и злом. Между злом и злом. Выбирать меньшее из двух зол. Быть взрослым – значит ИЛИ… ИЛИ…

– Но я не хочу выбирать меньшее из зол! – закричал я. – Я не хочу вашего ИЛИ… Если это значит быть взрослым – тогда я не хочу взрослеть!!!

– А придется… – ответил голос.

И все смолкло.

А затем Внутренняя Нуария ожила.

Они вылезали из траншей, выкапывались прямо из земли, выныривали из заполненных водой воронок… Медленно подступали к нам. Голые костяки в ржавых доспехах и тронутые тлением наполеоновские гвардейцы, глядящие черными провалами глазниц фашисты в ржавых касках и забальзамированные египтяне с тесаками-хопешами… Мертвецы. Нежить. Призраки.

Через земляную насыпь, переступая многосуставными паучьими лапами, выбрался причудливый гибрид механизма и плоти. Получеловек-полупаук. На голове его, по-залихватски набекрень, чудом продолжала удерживаться знаменитая треуголка.

– Технобонапарт, – прошептал я с ужасом и восхищением. – Владу это точно не понравится…

А потом я увидел и самого Влада. Его везли на уродливой шипастой платформе с огромными колесами, заточенного в стеклянный пузырь, вроде того, который я разбил у Лягушача.

Влад держался самым надменным образом. Его безупречная прическа пострадала – растрепанные пряди спадали на лоб. И на скуле виднелся синяк. Покачиваясь в такт движениям платформы, преодолевавшей бесчисленные рытвины и окопы, Влад смотрел вокруг с восхитительным презрением, широко расставив ноги, заложив руки за спину. На нем был распахнутый алый кафтан, перепачканные глиной шаровары и сафьяновые сапожки – выглядел как персонаж картины «Утро стрелецкой казни». Очевидно, в Нуарии на его долю выпало приключений побольше моего.

Платформу сопровождали мертвецы-гибриды, вооруженные кто чем – зазубренными алебардами и абордажными саблями, ржавыми мушкетонами и пистолетами-пулеметами.