Я не почистил кольчугу. Дождь смыл кровь, но в ней зияли прорубленные мечом прорехи, а кожаная безрукавка под ней пропиталась кровью. На моем шлеме осталась вмятина от удара, который я почти не почувствовал в пылу битвы, хотя теперь в голове отдавалась тупая боль. Я вошел в зал вместе со своим сыном Утредом, Финаном и Рориком. Так звали мальчишку, которого я ранил в битве, он носил то же имя, что и сын Рагнара, мой друг детства.
Руку Рорику подлечили, так что он смог держать большую бронзовую шкатулку с изображением святых по бокам и Христом во всем блеске на крышке. Он оказался славным мальчиком, белокурым и голубоглазым, с сильным озорным лицом. Матери он не знал, а его отца я убил.
— Это Рорик, — представил я его Этельфлед и остальным, — теперь он мне как сын.
Я дотронулся до золотого молота, висящего у Рорика на шее. Амулет принадлежал его отцу, как и меч, свисающий с тощего пояса, хотя и был слишком велик. — Рорик, — продолжал я, — из тех, кого вы зовете язычниками, и он останется язычником.
Я посмотрел на священников, и только отец Освальд встретился со мной взглядом. Он кивнул.
— У меня есть дочь, — сказал я, снова посмотрев на Этельфлед, сидящую на кресле, что служило в Честере троном, — теперь она королева Нортумбрии. Ее муж — король. Он поклялся не нападать на Мерсию и в знак доброй воли уступит тебе некоторые мерсийские земли, что ныне находятся под властью датчан, он готов заключить с тобой договор.
— Благодарю тебя, лорд Утред, — произнесла Этельфлед. По ее лицу невозможно было что-либо прочесть, но она встретилась со мной взглядом и задержала его, а потом посмотрела на мальчишку рядом со мной. — И добро пожаловать, Рорик.
— Мне показалось, что лучше всего, госпожа, посадить на трон Нортумбрии дружественного нам язычника, поскольку, похоже, воины Мерсии слишком трусливы, чтобы хоть на шаг ступить в эту страну, — я смотрел на Цинлэфа, — даже преследуя врагов.
Цинлэф вспыхнул:
— Я... — начал он, но запнулся.
— Что ты? — огрызнулся я.
Он взглянул на Этельфлед, взывая о помощи, но она не откликнулась.
— Мне дали совет, — в конце концов еле слышно произнес он.
— Священник? — спросил я, глядя на Цеолнота.
— Нам приказали не входить в Нортумбрию! — возмутился Цинлэф.
— Тебе следует поучиться у лорда Утреда, — сказала Этельфлед, по-прежнему глядя на меня, хоть и разговаривала с Цинлэфом, — что бывают времена, когда не следует подчиняться приказам, — она повернулась к нему и заявила ледяным тоном: — Ты принял неверное решение.
— Но оно не имело последствий, — заметил я, посмотрев на отца Цеолнота, — потому что Тор и Один ответили на мои молитвы.
Этельфлед озарила меня улыбкой.
— Ты отужинаешь с нами сегодня, лорд Утред?
— А завтра уеду, — сказал я, — забрав своих воинов и их семьи, — я посмотрел в ту сторону зала, где в тени стояла Эдит. — И тебя тоже заберу, — сказал я, и она кивнула.