3

Пьянчужка с необъятным пузом и красной, словно на- тёртой свёклой физиономией, вывалился из двери трактира, добрёл до середины улицы и, споткнувшись, плашмя рухнул в огромную лужу. Прямо на спавшую в ней бурую свинью. Удивительное дело, но хавронья от этого даже не проснулась. Пару раз довольно хрюкнула и тут же затихла с блаженным выражением на морде. Громко выругавшись, пьяница поёрзал, устраиваясь поудобнее, и, наконец, уснул. Голова его покоилась на свиной ляжке. Во сне он блаженно улыбался.

— Трогательный союз, — пробормотал Лютик. — В вольном городе Джаксе.

Он оглянулся и увидел, как на втором этаже дома, мимо которого только что прошел, открылось окно, и из пего высунулась изящная ручка с ночным горшком. Уверенное, отработанное движение, и лужа, в центре которой находился символ единения человеческой и животной природы, пополнилась.

— Ручка, — плотоядно улыбнувшись, пробормотал поэт. — Красивая. Кто бы подумал?

Он даже замедлил шаг, пытаясь измыслить способ познакомиться поближе с красоткой. Почти придумал и тут же забыл об этом, углядев впереди вывеску корчмы «Хвост дракона». Душа его устремилась к ней, а Лютик велениям души привык следовать.

Возле самой корчмы он нос к носу столкнулся с лакеем в расшитой сверх меры золотом ливрее.

— ВЫЖИЛ? — удивился тот, загородив ему дорогу. — Странно. Там, где я тебя высадил, было ещё два путника. Они смахивали на людей, способных ухватить удачу за хвост. И тем не менее её упустили... Ну и прыток ты, господин рифмоплёт, ну и прыток!

— А ты меня считал рохлей? — ухмыльнулся Лютик.

— Разве не так?

 — А уж кем я считаю тебя...

— И кем?

Лютик ухмыльнулся и сказал. Как и каждому человеку, работающему со словом, вдохновения по части ругани ему было не занимать.