1

ДЖИА

Я так взволнована, что едва могу усидеть на месте. До моей свадьбы осталась всего одна неделя. Но я волнуюсь не только из-за самой свадьбы. Как и многие другие дочери мафии, я выхожу замуж по расчету. Но в отличие от других, я сама выбрала своего будущего мужа.

Принца Братвы — наследника пахана.

Сидя на одном конце длинного стола для завтрака в столовой и ковыряясь в тарелке с яйцом-пашот, фруктами и тостами, я не перестаю думать о том, что сегодня я в последний раз увижу своего жениха до дня нашей свадьбы. Когда дата так близка, целая неделя кажется вечностью. Моя кожа покрывается колючками от предвкушения, а в голове роятся воспоминания обо всех моментах, которые мы провели вместе за время наших свиданий. Маленькие прикосновения и почти робкие касания губ, шепот, намекающий на то, что все еще впереди.

Пульс замирает в горле, когда я представляю себе момент, когда нам больше не нужно будет останавливаться на поцелуе, когда нам вообще не нужно будет останавливаться. Только на прошлой неделе я купила нижнее белье для брачной ночи, прогуливаясь по магазинам с подругами. Теперь я думаю только о том моменте, когда мой новоиспеченный муж расстегнет мое платье и увидит, что я выбрала для него.

До сих пор мне везло, и я это знаю. Большинство девушек в моем положении либо вообще не знакомятся со своими мужьями до дня свадьбы, либо знают, за кого выйдут замуж, но это не та пара, от которой они в восторге. Только за последний год я побывала на трех свадьбах, и все женихи заставили меня почувствовать себя более счастливой, в том, что мой отец заботится о моем выборе в этом вопросе.

Вернее, заботился. Я тяжело сглатываю при напоминании о том, что вместо отца справа от меня за столом за завтраком сидит мой крестный отец и опекун Сальваторе Морелли. Он смотрит на меня, когда я беспокойно ерзаю на своем месте, и приподнимает одну темную бровь.

— Ты энергична сегодня утром, — беззаботно замечает он. — Это как-то связано с тем, что через несколько часов приедет наследник Ласилов?

Я прикусываю губу, не зная, как ответить.

— Не обязательно нужно быть таким раздражительным по этому поводу, — бормочу я, не в силах промолчать об этом, как мне кажется. Мое волнение немного утихает, когда я смотрю на суровое выражение лица Сальваторе, и мое раздражение растет. — Я знаю, что ты не одобряешь Петра, но решение принимал мой отец, а не ты.

Похоже, моя раздражительность его не трогает, но, впрочем, как и всегда. Я отворачиваюсь от него, желая вернуться к своим мечтам о дне свадьбы, о первом поцелуе у алтаря, о губах Петра, наконец-то коснувшихся моих после столь долгого времени. Его губы всегда казались теплыми и мягкими, и я сотни раз думала о том, каково это — быть по-настоящему поцелованной. Быть поцелованной им, мужчиной, которому я обещана.