— Безопасность? Ты называешь это безопасностью? — Она снова борется, пытается встать, но это бесполезно.

— Успокойся, — призываю я ее. — Я знаю, что это трудно понять, но так будет лучше. О тебе позаботятся, я обещаю.

— Позаботятся? Обо мне? Ты думаешь, я буду доверять тебе после этого? После всего, что ты сделал?

Мне стоило огромных усилий сохранить самообладание.

— Ты вызвала копов, София. Если бы ты это не сделала, нам бы не пришлось прибегать к этому. И позволь мне напомнить тебе, что ты подписала контракт. Мы думали, что ты согласна приехать.

Ее ответ последовал незамедлительно и был пронизан горечью.

— И все же вы обманули меня с помощью фальшивой Стейси и похитили! Я буквально прикована здесь наручниками!

Она права, но как я мог поступить иначе?

Виктор подходит с чашкой воды, но руки Софии по-прежнему скованы наручниками. Она огрызается:

— Как я могу ее взять? Мои руки все еще в наручниках.

Я колеблюсь мгновение, затем достаю ключи из кармана. Виктор неуверенно смотрит на меня.

— Ты думаешь…

— Она же не собирается уплыть, — отрезаю я, расстегивая наручники, освобождая ее руки.

Напряжение в ее плечах немного ослабевает, но в глазах все еще плещется настороженность — явный признак того, что это испытание еще далеко не закончено. Я протягиваю ей чашку с водой… оливковую ветвь в нашем напряженном противостоянии. Мне нужно сохранить ее спокойствие и готовность к сотрудничеству. Это только начало очень долгого пути.

Я пытаюсь заставить ее понять всю серьезность ситуации.

— Послушай, София. Теперь назад дороги нет. Ты видела наши лица, и мы не можем позволить тебе просто так уйти, если только…

— Если только что?

— Если ты не будешь сотрудничать и не выносишь нашего ребенка. Вот и все. Я обещаю, что никто не причинит тебе вреда. Даю слово, — утверждаю я, стараясь звучать как можно убедительнее.

Она на мгновение замолкает, ее заметно трясет, руки дрожат.

— Куда мы направляемся? — Наконец спрашивает она.