– Буду, – ответил я немногословно, но емко.
– Точно? – засомневался черноволосый крепыш, протягивая свободную руку.
Я раздраженно оттолкнул ее в сторону. Собрался с силами, самостоятельно перевалился на бок и даже успел приподняться на одном локте, прежде чем наверху вновь раздался звон разбитого стекла.
В скалящемся осколками оконном проеме возник круглолицый господин средних лет в сером костюме-тройке и столь же неброском котелке. Он рукоятью трости вышиб из рамы еще одну стекляшку, затем посмотрел на меня, и его физиономия приобрела выражение крайней степени неодобрения.
– Где суккуб, Лео? – спросил инспектор Уайт. – Где эта дрянь?
Я повернул голову сначала в одну сторону, затем в другую, оглядев таким образом помойку, в которой валялся, и невесело усмехнулся:
– Ну… здесь ее точно нет, инспектор.
– Детектив-констебль Орсо! – отчеканил Роберт Уайт, давая понять, что шутки сейчас совершенно неуместны. – Отвечайте немедленно, где эта тварь!
– Не знаю, – сознался я тогда. – Просто… На самом деле, мало что помню, после того как меня выкинули из окна.
– Чрезвычайно прискорбное обстоятельство, – поморщился инспектор и скрылся из виду.
Я повалился обратно на спину и обреченно вздохнул, потом взглянул на Рамона и спросил:
– Ну, чего ты пялишься?
Констебль неопределенно хмыкнул и отвернулся. На его невозмутимом, красноватого оттенка лице не отразилось ни тени эмоции, но меня показное безразличие в заблуждение ввести не смогло – разочарование сослуживца ощущалось буквально физически.
Плевать! Еще начальника успокаивать…
Я уселся посреди мусора, и сразу закружилась голова. Не успел еще толком прийти в себя, а уже хлопнула дверь черного хода, и на высоком крыльце показался инспектор Уайт.
– Лео, – необычно мягко произнес он, с брезгливой гримасой оглядывая темный двор, – Лео, какого дьявола тут произошло?
Спешить с ответом я не стал. Сначала поднялся на ноги и за обрезиненный шнур подтянул к себе раздвоенный на конце телескопический электрощуп, после неопределенно пожал плечами.
– Роковое стечение обстоятельств, – заявил, когда затянувшаяся пауза стала совсем уж неприлично длинной.
– Вот как? – хмыкнул инспектор, и его серые глаза выцвели, потеряв остатки и без того блеклых красок.