Выходя на территорию квартала, Жрец услышал за своей спиной обрывок разговора:

— А что, Оракул тоже этот сброд покупает?

— Экономят, паскуды…

Хлопнула дверь за спиной, отсекая солдатские голоса.

Осторожно шел Жрец, приподнимая край облачения, чтобы не замараться. Исступленно мечтал о ванне, о благовониях, о тихих, прохладных залах Оракула. А какой грязью замаралась здесь душа — о том лучше не задумываться.

Но выхода другого нет. Машина разбита, денег на ремонт нужно немалое количество, а взять неоткуда. Только что сэкономить на программисте.

Программист Оракулу нужен хороший. И вольнонаемный. На этом настаивала Верховная Жрица. Верховный Жрец хорошо понимал ее правоту: рабы склонны к недобросовестному труду. Но у серебристого «Сарданапала» на платной стоянке было иное мнение, и для Жреца оно звучало куда более весомо.

Толкнулся в барак — выкрашенный зеленой краской строительный вагончик, на двери приколот листок бумаги из школьной тетрадки, химическим карандашом, с грамматической ошибкой, было выведено каракулями: «ПРОГРАМИСТЫ».

Смрад понесся из тесной комнатушки. Нары в два яруса, с верхних свешиваются грязные босые ступни — великие боги Орфея, какая вонь! Протянулась рука, поковыряла между пальцев ног, снова исчезла.

— Куда без провожатого-то, не подождамши! — распереживался кто-то за спиной у жреца.

Маленький лысенький человечек в синей расстегнутой тужурке, похожий на допотопного железнодорожника. Утирая пот с лысинки, он расстроенно глядел на Жреца крошечными красными глазками.

— Разве так можно, господин, без провожатого — да прямо к этим соваться? Нана Заступница!.. Так не делается. Тут же кто содержится? Бандюга на бандюге. Деликатная публика с ними должна аккуратно… Тихо вы, звери! — визгливо прикрикнул он на рабов, которые зашевелились на нарах.

Сверху на Верховного Жреца выпала с кого-то вошь. Он вздрогнул, как от удара. Надсмотрщик осторожненько снял вошь с облачения, пробормотал «сичас мы ее» и исключительно ловко придавил.

— Извольте, — проговорил он, вытесняя Жреца плечом из вагончика. — Я их выгоню, мерзавцев, на белый свет. Там уж и посмотрите, какой на вас глядит, того и выберете.

Верховный Жрец с облегчением покинул вагончик. Приметил на рукаве еще одну вошь, брезгливо сморщился, стряхнул, не притрагиваясь руками.

Из вагончика доносилась матерная брань, топот, грохот. Потом дверь с лязгом распахнулась, и один за другим, щурясь на яркий солнечный свет, вывалились рабы. Их было шестеро. Последним надсмотрщик выпихнул здоровенного детину с мясницкими ручищами. Вышел сам, аккуратно притворил за спиной дверь, обтер лицо грязным носовым платком.

— Извольте.

Все шестеро вызывали у Жреца только одно желание — никогда их больше не видеть. Слабо верилось, что эти люди способны порождать программные продукты.

Надсмотрщик, человек простой, принялся показывать товар лицом. Хвалил их зубы, размахивал флюорографиями, просил пощупать мышцы. Щупать Жрец решительно отказывался, вопросы задавал такие, что надсмотрщик вконец расстроился — не знает он таких названий, о чем речь идет, не понимает, а уж кормили мы их, господин, отборно.

Цену заломил немалую; глазками же суетился так, что Верховный Жрец не сомневался: добрую долю от вырученных средств намерен положить себе в карман. Что ж, сам Верховный Жрец, собственно, тоже за этим пришел в рабский квартал. Экономия на всем, выгода себе.