– А вот я читал, есть Велесова книга, – начал Толстый. – Это разве не письменный источник?

– Знаете, Велесова книга – весьма сомнительный документ, – сказал Черников. – Она не выдерживает никакой исторической критики. Официальная наука не признает Велесову книгу литературным памятником. Это новодел, фальшивка. У этнографов позапрошлого столетия есть подробнейшие собрания народного фольклора, и нигде я не встречал даже упоминания о ней.

– Если даже вы точно не знаете… – растерянно сказала Таисия. – Ведьма может убить нас всех: и меня, и Иру, и Андрея…

– Не надо отчаиваться раньше времени, Таечка, – сказал Черников. – Да, мы не знаем языческих похоронных обрядов. Но у нас есть фольклорный материал. Попробуем собрать воедино то, что известно, – и неожиданно закончил: – Собирайтесь, нам пора.

– Куда? – хором спросили Таисия и Климов.

– Обратно в Ковалевку, друзья мои, – ответил Иван Николаевич. – Сегодня особенный день – Семик, Таечка совершенно верно его выбрала. Но нужно успеть до захода солнца. По дороге я вам все расскажу. Одевайтесь и выходите, я соберу кое-что, что может нам понадобиться, и догоню вас.

Через несколько минут Иван Николаевич с довольно увесистой сумкой через плечо вышел из подъезда и сел в машину, которую Толстый подогнал прямо к двери.

Пока внедорожник мчался обратно в сторону проклятой деревни, Черников рассказывал все, что знал о языческих обрядах:

– Семик, или Зеленые Святки, или Троица умерших – очень почитаемый на Руси праздник. Праздновали его в последний четверг перед Троицей, он же седьмой четверг после Пасхи. В христианском календаре Семик никак не отмечен, поэтому есть все основания считать этот день праздником языческим. В этот день принято поминать всех умерших неестественной смертью и пропавших без вести. Долгое время таких покойников разрешалось поминать и служить по ним панихиду только в Семик, и только в девятнадцатом веке отошли от строго соблюдения этого правила. Причем интересен и способ поминовения: люди веселились, пели, плясали, ели крашеные яйца, устраивали кулачные бои и свистели. Кстати, термин «свистопляска» означает неуемное веселье на Семик со свистом, разгулом, плясками и буйством. Не очень похоже на христианскую панихиду, правда?

Слушатели молчали. Ученый продолжал:

– У этого дня есть еще одна сторона. Весна, в особенности пора цветения, по верованиям язычников, – время пробуждения не только природы, но и душ умерших людей. Вера в то, что именно в эти дни мертвецы приходят в мир живых и их можно попросить о помощи, если они хорошие, или умилостивить злых, чтобы не вредили, сохранилась, несмотря на тысячелетие христианства. Для язычников-славян, поклонявшихся в том числе умершим предкам и своему Роду, подобный праздник должен был иметь колоссальное значение. И я думаю, лучшего момента, чтобы справить тризну по Болотной Хозяйке, придумать невозможно.

– Хорошо, – сказал Толстый, сворачивая на проселочную дорогу, где машину немедленно начало трясти и подбрасывать на ухабах. – А делать-то что надо?

– Справить настоящую тризну по Болотной Хозяйке мы вряд ли сможем, не сохранилось ни одного достоверного описания этого обряда. Но все не так плохо. Вадим, у вас не найдется тонкой бечевки в машине? И топора?

– Есть, конечно, – отозвался Толстый, поворачивая к Ковалевке. – Я же турист со стажем. Чего в этой машине только нет!

– Прекрасно! – обрадовался Черников. – Спички или зажигалка, я думаю, тоже отыщутся.

– А спички зачем? – удивился Толстый.

– Как же, это очень нужная нам вещь, – сказал Черников. – Притормозите где-нибудь поблизости, где вам будет удобно, нам понадобится несколько березовых поленьев, небольших, сможете добыть?

– Если вы хотите разжечь костер, то нам нужно было дрова купить. Свежесрубленная древесина сырая, особенно весной, и горит плохо, – сказал Толстый.

– Мда, я и не подумал, – задумчиво отозвался Черников. – Что же делать? Нам нужны именно березовые дрова…

– У меня где-то была жидкость для розжига, – сказал Толстый. – Костер будет.