Заплакав вдруг, на шею Олегу Иванычу бросился.
Там же и формы нашли, в подполе. Монеты бесчестные печатать. Упаковали тщательно — на суде пригодятся. Пока схоронили убитых, пока то, се — и вечер подкрался.
К вечеру выехали к Капше-реке всадники боярина Ставра. Остановил боярин коня, задумался.
— До Куневич ведь недалече, а, Митря?
— Недалече, боярин-батюшка!
— К ночи доскачем?
Посмотрел Митря Упадыш на небо, почесал бороденку козлиную, качнул головой отрицательно:
— Нет, не успеем, батюшка… Вон, туча идет, как бы не забуранило. Лучше б в распадке лесном переждать…
Махнул рукой боярин. Пес с ним, в лесу — так в лесу. Велел костер жечь да зимний шатер ставить. Завтра поутру — в Куневичи…
Десяток воинов было со Ставром, не считая Митри. Все окольчужены да оружны — вояки опытные.
С утра раненько засобирались Акинфиевы ловушки да капканы ближние проверить, не попалась ли дичь, ну, заодно и, бог даст, запромыслить кого. Пир на весь мир устроить задумали — в честь помолвки Олега Иваныча, человека житьего, да новгородской боярыни Софьи. Батюшка с дьячком с утра уже крыльцо церковное еловыми ветками украсили, старались. Олексаха с Демьяном, да Званом, да Терентием тоже с Акинфиевыми пошли — зверье промышлять, к обеду обещали вернуться.
Из друзей Олеговых одна молодежь зеленая — Гришаня с Ульянкой — в деревне остались, с кручи на санях пошли кататься. Весело! Олег Иваныч с боярыней своей тоже разок прокатился — да в сугроб оба. Посмеялись, плюнули да пошли в баню — как раз поспела… Первый-то парок — в самый раз!
Красива боярыня — и раньше-то была — пава — а тут еще похудела. Как разделась — ахнул Олег Иваныч — не боярыня, фотомодель для «Плейбоя». Потянул к себе ласково…
Потом парились долго. Попарившись, снова в предбанник вышли. Только приобнял Олег Иваныч боярыню, как в дверь поскреблись острожливо, прошептали елейно:
— Кваску-от, принесли, батюшка.
Это хорошо, квасок-то…
Натянул Олег Иваныч порты, Софья полотенцем прикрылась.
Отперли засовец.
— Ну, давайте квас-от.
Тут и навалились. Неизвестные люди, оружны, окольчужены, злы. Враз спеленали! Ухмылялись противно. А самый-то препротивец — Митря Упадыш в дверях стоял. На пойманных зыркнув, на улицу дверь распахнул, в поклоне согнулся.
akniga