Эсеры являлись наследниками «Земли и воли», они были самыми дерзкими борцами с самодержавием, совершали покушения на его приспешников. По всему вышесказанному, они не могли не привлечь Грина, имевшего свои счёты шляхтича к русской власти.
Обратимся к наследию писателя: А.С. Грин. Собрание сочинений в шести томах. Библиотека «Огонек», издательство «ПРАВДА», Москва, 1965. В первом томе в Примечаниях Владимира Сандлера сказано, что дебютом Грина стал рассказ «Заслуга рядового Пантелеева», написанный летом 1906 и осенью изданный за подписью А.С.Г. «в качестве агитброшюры для солдат-карателей. Весь тираж был конфискован в типографии и сожжен полицией. Автор до самой смерти считал свое первое произведение погибшим, однако в 1960 году один экземпляр брошюры был найден в материалах «Отдела вещественных доказательств Московской жандармерии за 1906 г.» (ЦГАОР).
В рассказе описывается подавление крестьянских волнений во время Первой русской революции. Дело происходило в западных губерниях, поскольку поместье, куда прибыл батальон, названо «графской экономией». Крестьяне, впрочем, говорят по-русски. Их стали бить прикладами, колоть штыками, и автор указал:
«– Братцы, родимые, бью-у-ут! – раздался не то крик, не то вой среди баб».
Автор пишет, что рядовой Василий Пантелеев, «разгоряченный и возбужденный, чувствовал прилив решимости и отваги. Сейчас он готов был резать, стрелять, колоть».
Вскоре и дошло до стрельбы:
«Треск залпа потряс воздух… Повалились убитые и раненые, судорожно хватая руками землю… Остальные в безумном ужасе бежали вдоль улицы… Стоны, полные безумного ужаса, огласили воздух. Все металось, бежало… Трупы лежали неподвижно, и алые лужи крови подтекали под них…»
Затем произошло то, что доставило Василию Пантелееву унтер-офицерские нашивки и денежную награду. Офицер крикнул ему:
«– Рубль на водку – подстрели вот этого мерзавца, что прогуливается! Вон того, видишь? Ну, живей!
Василий прицелился и выстрелил. Пуля ударила человеку в спину. Парень как-то нелепо взмахнул руками и, схватившись за голову, бросился бежать, но через 5–6 шагов упал и так остался лежать».
Можно ли сомневаться, что автор представляет не только 1906 год, но и то, как подавлялось польское восстание 1863-64 гг.? Рассказ – проклятие Пантелеевым, подкрепляемое строками:
«А ночью село пылало, охваченное огнем. Громадные языки пламени лизали крестьянские крыши, и черный дым высоко летел к небу. Тушить пожар было запрещено. Сонные и хмельные солдаты стояли возле каждой избы, и пламя кровавым блеском играло на их штыках».
Рассказ – откровенный, острый акт борьбы с российским государством. Таким оказался первый шаг Грина в литературе.
Глава III. Казаки-убийцы
Действия русских карателей в Прибалтике воссоздаёт рассказ Грина «Случай», напечатанный в газете «Товарищ» от 25 марта (7 апреля) 1907 года. Под этим рассказом, сообщает в Примечаниях Владимир Сандлер, впервые появляется подпись «А.С. Грин».
Осенней ночью законопослушный крестьянин Отто Бальсен запряг свою лошадь: его жена Анна при смерти, и он надеется привезти к ней доктора. Причиной своего горя Бальсен считает волнения в крае, говоря младшему брату: «Гибнут все хорошие люди!..», сокрушаясь: «Где кузнец Пельт? Где Аренс, учитель? Где Мансинг, аптекарь? Один убит… А других что ждет? А что они сделали? Будь Мансинг здесь, Анна, быть может, была бы здорова…»
Крестьянин в отчаянии: «Что стало с краем? Еще такой год, и мы будем нищие! Мы, Бальсены!..» Истекший год оставил «тяжелые воспоминания. Деревня обезлюдела: кто разорился, кто исчез, неизвестно куда. Нескончаемые военные постои, реквизиции, вечный страх перед кулаком и плетью… Обыски, доносы… Жизнь сделалась адом».
Бальсен вышел из дома, тихо притворив дверь. Он проехал в повозке утонувший во тьме лес, вынул старинные серебряные часы, зажёг спичку. Стрелки показывали 12. Ещё часа полтора езды до города, и к пяти утра он, пожалуй, успеет вернуться домой. Вдруг крестьянин услышал, что навстречу кто-то едет. Он прислушался и, опасаясь, что это могут быть грабители, которых много развелось в последнее время, свернул с дороги на рыхлое кочковатое жнивьё.
Топот приближался, «повозку быстро окружили темные силуэты людей, сидящих верхом, с винтовками за плечами. Их было много, и Бальсену стало ясно, что это один из казачьих разъездов, бродивших вокруг Вендена».
Казак спросил:
akniga