– Могу. Но почему я должен нормально с тобой говорить, когда ты был не в состоянии выполнить одну-единственную мою просьбу? – зло прошипел Эверлинг, наклонившись к лицу Герсия.

Тот отстранился.

– Чтоб тебя, Линг! Ты будешь припоминать мне это до моей смерти?

Герсий почувствовал, как его хладнокровное спокойствие пошатнулось. Кровь прилила к лицу. Он ненавидел, когда Эверлинг напоминал ему о том дне, а Эверлинг напоминал непозволительно часто, и непозволительно часто воспоминания выбивали Герсия из колеи. Как сейчас. Он нервно сжал руки.

– Если в скором времени появится маг, способный тебя победить, то ждать останется недолго, – вдруг непривычно холодно произнес Эверлинг.

Внутри Герсия все заледенело. Со всей присущей Эверлингу жестокостью он никогда не желал смерти никому: ни противникам, которых приходилось убивать, ни тем, которых приходилось калечить. Ни тем более ему, Герсию. Пусть Эверлинг злился, пусть не умел прощать, но такое Герсий услышал от него впервые и сразу успокоился, чувствуя разочарование, обиду и боль. Он не заслужил этого. Не заслужил таких слов и такого отношения.

– Линг…

– Я устал, – отмахнулся Эверлинг и лег на кровать.

Герсий одновременно хотел продолжить разговор, чтобы наконец выяснить отношения, впервые за столько лет, но вместе с тем не хотел продолжать, чтобы не услышать чего-то похуже пожелания смерти. Он наблюдал, как Эверлинг отворачивается лицом к стенке. Как накрывается одеялом почти с головой – он всегда так накрывался, с момента их первой встречи, и Герсию это казалось забавным, словно так Эверлинг прятался от монстров. И как начинает притворяться спящим, хотя не спит.

– Спокойной ночи, – шепнул Герсий и, погасив свет, тоже улегся.

Ответ он получил спустя больше чем полчаса:

– Спокойной.

Эверлинг думал, что Герсий уже уснул.

Герсий не спал.

Глава 2

Солнечная Принцесса

Зрители молчали.

Посередине арены стоял Ирмтон Пини. Его прилизанные блондинистые волосы ярко блестели в свете полуденного солнца. На нем красовался желтый костюм и красный галстук. Желтый цвет казался ярче, чем был на самом деле. На открытой площадке, где стены каждый день окрашивались кровью, он выглядел нелепо. Ирмтон поднял руки, и зал взорвался овациями.