И вот, на излете солнечного душного дня, у взломанного правительственного замка на полуразрушенной ткацкой фабрике, Войцех неожиданно для себя почувствовал её магию.

Он долго «принюхивался», не доверяя своим чувствам. Ведь это было невозможно. След был слабым, тающим буквально на глазах. Чтобы не потерять его, он встал на колени и лизнул ржавый навесной замок — мера крайняя, влекущая за собой последствия. Но распробовать и сохранить вкус этого следа ему показалось важней, чем получить откат за присвоение чужой магии в виде головной боли и несварения.

Однако, эта магия была другая, не такая удушливая, как та. От той веяло смертью и ужасом. У этой он ощущал флер взбалмошности, ахно-волны порхали легко и в какой-то степени плохо контролировались носителем, который знал ахно-энергию и умел ею пользоваться… но, как старшеклассник, который усваивает то, что дается с первого наскока, но без вдумчивости, без труда и бдений над уроками. Поверхностно.

Войцех поспешил домой, оставив группу криминалистов заниматься своим делом, — ему требовалась тишина. Головная боль меж тем набирала обороты, и он спешил, пока она не затмила формирующийся образ. Это было невероятно — магия на кончике языка вырисовывала образ совершенно другого человека. И тем не менее он чувствовал в нем старуху. Эта двойственность пугала. Детский страх вернулся, словно и не было долгих пятнадцати лет борьбы с ним и победы. И разобраться с ним Войцеху следовало немедленно!

Заперев дверь на замок, он задернул шторы и наложил заклятье тишины на квартиру, чтобы ни один звук не просочился. Сел в кресло и закрыл глаза.

Определенно взломщик был беспорядочен и беспечен, пуглив и глуп, вел беззаботный образ жизни, любил праздники, и в общем следовал курсу, который держит правительство — сливал свою ахно-энергию государству. Типичный представитель их времени, ахноген, живущий просто для того, чтобы жить, бесцельно. Прожигатель жизни, не приносящий обществу ни пользы, ни вреда. Один из миллиардов. Если бы не вскрытие замка. Что это? Шалость? Необдуманный порыв? Зачем? Что он там искал, чего нет у него в жизни? Имея ахно-энергию, человек обеспечен всеми благами, кроме разве что еды, на которую ему всегда хватит таюн. С лихвой. И ему хватало, иначе Войцех не чувствовал бы оттенок непрекращающегося праздника жизни.

Итак, каков его характер? Он любит потакать собственным слабостям, не утруждается сделать над собой усилие, у него нет цели в жизни, он спит до обеда, ест что придется, любит кофе и музыку. Музыку — да. Он непостоянен, капризен, болтлив, завистлив…

Войцех поморщился — да это же женщина!

От этой догадки он разволновался. В порыве он пошел на кухню, сварил крепкий кофе и сыпанул в него побольше сахару. Однако, поднеся чашку к губам, он вовремя спохватился — один глоток кофе убьет магический след. Придется потерпеть.

Он вернулся в комнату, снова сел в кресло и со стоном закрыл глаза.

Войцех не любил женщин. Не понимал. Не знал, что можно от них ждать, в какую струю вывернет их пресловутая женская логика в следующий момент. Женская логика — кто только такое придумал?

Итак, это женщина.

Определенно, один положительный плюс он все-же нашел: весь этот характер, который подсказал ему вкус магического следа, во всей своей противоречивости, укладывался в одно слово: женщина.

И тем не менее это была не старуха. А кто тогда? Человек, тесно связанный со старухой? Пожалуй. Есть у ахно-энергии такое свойство — взаимопроникновение. Как супруги, прожившие в мире и любви всю жизнь, становились похожи друг на друга, так и их магия имела похожий вкус, флюиды и флер. Опытные оперативники использовали это свойство, чтобы выйти на преступника через родного человека… Родного человека… Родного…

Точно!

Какой же ты тугодум, Войцех! — сказал он себе. — Просто осел!

От осенившей его догадки он подскочил и заходил по квартире. После того, как ударил коленку и опрокинул торшер, он приказал себе успокоиться и пошел на кухню. Кофе уже остыл. Он вылил его в раковину и сварил новый, добавив в этот раз капсулу с вытяжкой из флюидированного розового катарантуса, от которого в голове прояснилось.

Что нужно было этой родственнице старухи на закрытом разрушенном предприятии? Кто она ей? Дочь? Тогда ей должно быть между шестьюдесятью и семьюдесятью. Нет, не то. В таком возрасте праздник каждый день проживать не хватит здоровья. Тогда — внучка? Может быть.

Войцех мог отправиться за нужной информацией в участок. Но это означало потерю времени. А он, напав на след, жаждал поскорей подтвердить собственные подозрения, или опровергнуть их, и идти дальше.

Сев в позу лотоса у стены, он надел на указательный палец и мизинец напальчники из кишечной пленки казуара с тонкими стержнями на концах и вставил пальцы в радиорозетку. Побежали мерзкие мурашки данных общего архива, сначала по пальцам, потом по руке, плечу, и наконец, они забегали по голове, отчего ее страшно захотелось почесать. Войцех терпел, скрипя зубами.