Кончилось все тем, что она собрала свои вещи и решительно заявила:
— Все, с меня довольно! Я от тебя ухожу!
— Но почему? — пьяно удивился я.
— Надоело мне твое беспробудное пьянство. И так дела у нашей фирмы идут хреново, поскольку я не успеваю со всем управляться, а ты еще целыми днями не просыхаешь. Сколько же можно? Я тебе в «Кащенко» мандарины носить не буду — так и знай!
— Все, с завтрашнего дня завязываю.
— Это я уже много раз слышала. Надоело!
— Но ведь это же несерьезно!
— Да? А как насчет другой причины? Сколько можно слушать твои бесконечные жалобы по поводу этой чертовой Марины! Нашел кому жаловаться! И плевать я хотела на ее беременность, слышишь ты, пьяная сволочь, плевать!
Даже будучи во хмелю, я уловил в последней фразе изрядную толику ревности и попытался хоть как-то на этом сыграть:
— Но ведь теперь уже все, Викуша! Марина осталась с мужем, а мы с тобой будем продолжать прежнюю жизнь даже лучше, чем прежде…
— Никакой прежней жизни уже не будет!
— Ты так сильно ревнуешь?
— А ты думал, что у меня к тебе никаких чувств нет? — гневно сузив глаза, спросила Виктория.
— Тогда прости — и оставайся, — взмолился я, картинно опускаясь на одно колено и при этом с трудом удерживая равновесие.
— Поздно!
— В каком смысле?
— Мне пришел вызов из Америки от моего бостонского друга. Через неделю лечу туда знакомиться с его родителями. Билет уже заказан.
— Вот это да! — Я был так изумлен, что огорченно развел руками и растерянно присел на диван. — Почему же ты раньше молчала? Получается, что мое пьянство из-за Марины — это всего лишь повод избавиться от меня и уехать к этому проклятому ковбою?
— Думай как хочешь, — холодно заявила Вика, — мне теперь уже все равно.
Я давно знал об ее американском любовнике по имени Северин — более того, однажды мы вместе с ней даже встречали его в аэропорту, — однако все эти внезапно свалившиеся новости оказались мне явно не по силам. Мое потрясение было столь велико, что я машинально поднялся и как лунатик направился к бару. Виктория подозрительным взглядом проследила за моими неуверенными телодвижениями, но промолчала. А ведь в любое другое время непременно преградила бы мне дорогу, решительно заявив: «Тебе уже хватит!»