Но жизнь текла своим чередом, и после погребальной церемонии, проведенной в отсутствие тела Барри, все шло по-прежнему, так, словно Летони никогда не появлялась. Лао Менг Шан вернулся в Китай, готовясь принести свои познания на службу отчизне. Уил Мак-Лэн уехал в Европу, где принял должность физика-теоретика.

А Лэннинг, в свою очередь, отплыл в Никарагуа, где американские военно-морские силы разрешали конфликт в Сакаса-Чаморро. Это была его первая заграничная командировка в качестве корреспондента газеты. Дядя Барри предложил ему работу в отделе рекламы. Но его переполняло сильное беспокойство, вызывая душевный конфликт, и он разрывался между сомнением и надеждой, изумлением и печалью, приправленными бесконечной горечью. Впереди, казалось, ничто не ждет, так что лучше разорвать старые привязанности, чтобы забыть обо всем.

И вот, на маленьком пароходике, перевозившем фрукты в Коринто, он впервые увидел ее – Сорэйнью! И был точно уверен, что не спит, что никогда не забудет этого и не сможет избежать странных сетей судьбы, что протянулись между пространством и временем и поймали его.

Бархатная ночь окутала тропические воды Тихого океана. Только что сменилась вахта, и палубы опустели. Лэннинг, единственный пассажир, склонился над бортиком на носу судна, рассматривая фосфоресцирующий молочно-белый свет над водой.

Но сознание подбрасывало ему иную картину: кристалл времени Летони и ее стройную фигурку, стоящую перед ним. И вдруг его окликнули: голос, звеневший как колокольчик, звучал с каким-то притворством:

– Денни Лэннинг!

Его сердце замерло. Он быстро поднял взгляд – и надежда уступила место страшному разочарованию. Это была не Летони. Рядом с кораблем в воздухе парила длинная золотая раковина в форме огромной тарелки. Изнутри раковину устилали шелка, а среди них покоилась другая женщина.

Сорэйнъя – дева войны!

Он вновь услышал предостережение Летони. В раковине возлежала королева воинов, укутанная в сверкающую малиновую тунику из кольчужных колец, соблазнительно облегавшую ее тело. Рядом с ней лежал длинный узкий меч в драгоценных ножнах. Она положила рядом черный шлем с плюмажем из перьев; густая копна золотистых волос рассыпалась по ее сильным обнаженным плечам.

Изящные белые пальцы с кроваво-алыми ногтями коснулись рычагов управления ее странного летательного аппарата; вот он подлетел поближе к кораблю. Приподнявшись на локте среди подушек, женщина глядела на Лэннинга с улыбкой. Глаза ее были удлиненной формы и сверкали изумрудным блеском. Губы на белом лице напоминали алую рану, изгибаясь сладострастно и зловеще.

Цветок зла – вспомнились слова Летони. Лэннинг буквально вцепился в поручень; он весь покрылся холодным потом. Словно во сне, его охватило мощное желание, и юноше с трудом удалось с ним справиться.

– Ты – Сорэйнья? – еле слышно спросил он. – Меня предостерегали против тебя.

Она резко села в своих шелках, как будто ее стегнули кнутом по бедрам. Зеленые глаза сузились, тело напряглось и стало еще соблазнительнее в сверкающей кольчуге. Алый рот превратился в тонкий шрам.

– Летони! – она словно выплюнула это имя. – Так, значит, эта джонбарская потаскуха нашла тебя!

Лэннинг вспыхнул от гнева, и пальцы его еще сильнее впились в поручни. Ему вспомнилась холодная вспышка ненависти в глазах Летони и ее суровые слова: «Сорэйнья должна быть уничтожена».

– Так ты сердишься, Денни Лэннинг? – даже ее смех был неискренним. – Сердишься, и из-за кого? Из-за жалкой тени. Ведь Летони – не более чем фантом, пытающийся обрести жизнь с помощью лжи и трюков – ценой других жизней. Ты, конечно, обнаружил это.

Лэннинг вздрогнул и облизал пересохшие губы.

– Это правда, – прошептал он. – Она накликала смерть Барри.

Алый шрам исчез с лица Сорэйньи. Она тряхнула прекрасной головой, и великолепная копна волос осыпала ее золотом. В глазах цвета морской волны заплясали зазывные огоньки, она улыбнулась.

– Летони – не более чем спектр возможностей, – она была сама учтивость, сама забота. – Летони – лишь крошечное пятнышко пыли, меньшее, чем тень на стене. Давай забудем о ней, Денни Лэннинг! Хорошо?