Устало ссутулившись, Эм Джей рассказала Дэну о психотерапевте докторе Коне, который жутко обрадовался, узнав, что она наконец готова написать о том, что произошло 31 марта.

– Он пододвинул ко мне подставку с ручками и предложил выбрать любую.

– Но ты попросила карандаш?

– Угу, – ответила Эм Джей, приятно удивившись тому, насколько он хорошо ее знает. – Разумеется, он подумал, что это дурацкий каприз, пока я не объяснила, что не пользуюсь ручками с того самого дня.

Дэн закрыл глаза и медленно потянул шею из стороны в сторону.

– Думаю, бедняга впервые задумался об отставке, когда все это услышал.

– Ты даже представить не можешь, как он удивился. Мне показалось, что он вот-вот треснет меня по голове своей любимой кружкой.

Дэн громко засмеялся, обрадованный неожиданной сменой настроения, но Эм Джей снова погрустнела, как это всегда происходило 31 марта, и вернулась к чтению записей.

– Никак не могу поверить, что ты приехал, – сказала она, изображая благодарность, хотя в глубине души была возмущена незваным визитом. Ноющая изматывающая боль где-то внизу живота – это все, что осталось от ее семьи. Чувствуя боль, она физически ощущала присутствие родных. И теперь, когда Дэн неожиданно нагрянул со своими исцеляющими объятиями, боль исчезнет, как однажды навсегда исчезли они.

– Я хочу помочь тебе, – шепнул Дэн, убирая с ее щеки пряди запутавшихся безжизненных волос.

Эм Джей поблагодарила его, как будто слова могли помочь. Они оба прекрасно понимали, что колесо Фортуны провернулось и остановилось там, где остановилось. Дэн, ее спаситель, никогда не вернет погибших близких и поэтому должен честно признаться, что ничем не может помочь, потому что сама Эм Джей не искала спасения. Она хотела получить назад то, что навсегда потеряла. В итоге она смирилась с судьбой и впервые за три года решилась прочитать записи, которые доктор Кон однажды уговорил ее сделать.