Моя родня – это волки, зайцы и дикие пчелы. Это березы, косули и выдры. Это мой народ, путешествующий в дымке костров и странствующий вместе с лисицами, волками, барсуками и куницами. И я не боюсь.
Вздернув подбородок, отвечаю:
– В лесу.
– Тогда ты, должно быть, королева Мая. – Юноша встает и поднимает с земли слетевший с его головы праздничный майский венок, сплетенный из диких роз и листьев земляники. Он нежно опускает его на мои волосы. – У тебя есть имя?
Конечно же нет. Имена – для ручных существ. Имена – для тех, кто боится той свободы, которой обладаем мы.
Мысли возвращаются к амулету деревенской девушки, и я говорю:
– Я знаю твое имя. У-И-Л-Ь-М.
Юноша улыбается. Почему он не удивлен тем, что мне известно его имя? А, наверное,
На мгновение от его самоуверенности я теряю дар речи. Однако даже она не лишена толики очарования. Юноша напоминает мне молодого оленя, хвастающего своей первой парой рогов. Он столь же неловок, игрив и самодоволен. Есть в нем то, чем он отличается от своего народа, – некая дикость.
– Уиль-я-м, – пишет он на земле.
У-И-Л-Ь-Я-М. Еще одна буква! Видно, деревенская девушка написала его имя неверно.
– Уиль-я-м. – Его имя звучит так же нежно, как журчание родника.
Он вновь улыбается.
Я редко улыбаюсь. Просто некому. Теперь понятно, зачем я прошлым вечером сняла с волшебного дерева амулет. Понятно и мое беспокойство, и какое-то тянущее чувство. В моей жизни чего-то не хватало, а я этого даже не подозревала. Теперь же, прямо сейчас, я осознала, что именно так тянуло меня сюда и звало.
У-И-Л-Ь-М.
У-И-Л-Ь-
Всего одна буква. Один росчерк. Тем не менее я ощущаю его. Внутри имени была пустота, похожая на отверстие в ведьмином камне. И эта пустота жаждала быть заполненной. Заполненной тем, что потеряно. И, глядя на начертанное на земле едва различимое имя, я в глубине души понимаю: потеряна была
2
Сегодня я треплемый ветром боярышник, колеблющийся и дрожащий. Я спала, прижав к себе цветочный венок, и утром тот все еще зелен, хотя розы увяли и поблекли, поэтому я становлюсь птицей – коноплянкой, коричневой и неугомонной. Я пою и летаю, летаю и пою, но даже это не отвлекает меня. Из головы не идет встреченный юноша. Я с легкостью забывала ручных молодых мужчин из деревни, а его забыть не могу.
Это болезнь? Почему свобода не приносит удовольствия? Солнечно, воздух свеж, небо сияет голубизной, ветер полнится обещаниями. Так почему же я сама не своя и не нахожу себе места? Почему больше не чувствую себя цельной? Почему сердце ноет, а я томлюсь, ярюсь и терзаюсь вопросами?