— Вы интересовались астрономией, — сказал де Вер. — Особенно темной материей…
Вот уж никогда бы не подумал, что он вспомнит и об этом. На самом деле он очень внимательно относился к людям, только вот они это не сразу замечали.
— Жаль, — ответил я, — что на площади Ловендаль больше не будет собраний, как раньше.
Мои слова удивили де Вера, и он усмехнулся.
— А, эта ваша одержимость «вечным возвращением»…
Теперь мы ход или взад и вперед по тротуару, и каждый раз невольно оказывались у «Принца Конде».
— А помните тот вечер, когда в доме отключили электричество и мы беседовали в темноте?
— Нет, не помню.
— Я должен кое в чем признаться. Я тогда все время боролся с приступами смеха.
— Вам следовало тогда уйти, — произнес де Вер с упреком. — Смех — штука заразительная. В конце концов мы бы весь вечер прохихикали.
Он взглянул на часы.
— Я должен распрощаться с вами. Надо приготовиться к отъезду. Я уезжаю завтра. Даже некогда спросить, чем же вы занимаетесь теперь…
Он вынул записную книжку из кармана куртки и оторвал один листок.
— Вот мой мексиканский адрес. Вы должны приехать.
В его голосе неожиданно зазвучали повелительные нотки, словно он хотел взять меня с собой и спасти от самого себя. И от моего настоящего.
— Я до сих пор организую вечера. Приезжайте. Я рассчитываю на вас.
И он протянул мне листок.
— Я написал еще номер телефона. На этот раз мы не сможем потерять друг друга.
Уже сидя в машине, он снова высунулся в окно:
— Скажите… Я часто думаю о Луки. Никак не могу понять почему..