Глава 1

Я не знаю, почему здесь очутился, но могу сказать как. Могу вспомнить каждый шаг, каждый поворот на пути из места, некогда бывшего моим домом, сюда... в комнату, говорите?　

Это берлога, пещера, яма, не уверен, что комната — нужное слово.　

Люди в ней пугают меня. Например, парень, чистящий ногти ножом настоящим ножом, которым можно изувечить. Он сверлит меня взглядом, но, но крайней мере, от него пахнет не так плохо, как от остальных. Вонь настолько ужасна, что я едва не задохнулся, когда попал сюда.　

Есть другой, с бегающими глазами. Слюна... или пена?.. течет у него изо рта, висок блестит от пота и свежей крови. Не думаю, что кровь — его.　

Женщины еще хуже. Одна, блондинка, носит кастет с шипами, ржавыми или заляпанными кровью. Подпирает стену беспечно, будто у себя дома. Когда я заметил ее, она поймала мой взгляд и ухмыльнулась. Зубы у нее заострены, словно иглы.　

Я вижу по крайней мере три трупа, чувствую их запах, они уже разлагаются, но никому до этого дела нет.　

Я готов поверить, что это ад. Я умер и теперь страдаю.　

Вот ребенок, на вид ему не больше двенадцати, перешагивает через валяющихся на полу людей. Он грязный и тощий, но страха в нем нет. Когда один из лежащих тянется к нему и хватает за лодыжку, пацан выхватывает выкидной нож и чиркает по запястью. Без предупреждения. Никто не реагирует, только раненый с проклятием отдергивает руку.　

Я не могу здесь оставаться. Ни за что. Как жить, когда не уверен в следующем вздохе?　

Знаю. В жизни все так же: тебя может свалить аневризма, сбить грузовик, подкосить другая случайность, но в реальности смерть не смотрит тебе в глаза, ухмыляясь и дразнясь, как здесь.　

Она говорила, что приведет меня к таким же, но я совсем не похож на этих людей. Ничем. Я не убийца.　

— Плохо выглядишь, — говорит мне один тип. Не самый неприятный здесь. Зубы ровные и чистые, от него не воняет, но на небритой щеке алый, свежий шрам, зрачки огромные, а все тело подрагивает, как провод под напряжением.　

Я оглядываюсь, надеясь, что он говорит еще с кем-то, но он обращается ко мне. Я не знаю, как говорить с этими людьми. Не хочу показывать страх или слабость, не хочу общаться. Говорю:　

— Ты тоже, — и надеюсь, что он отстанет и мои слова не звучат оскорбительно или панибратски, не показывают, что я настолько глуп, чтобы завязать диалог.　

Он закрывает глаза, опускает голову и, покачав ей, говорит:　

— Да, думаю, ты прав, мы все не те, что прежде. Но ты здесь новенький.　

Это не вопрос, так что я не отвечаю. Он медлит и продолжает:　

— Знаешь, что с тобой случилось? Есть идеи?