«Да мать вашу, вы б хоть стрелять поучились, – отстраненно подумал про себя Елисей, настороженно оглядывая оставшихся противников. – Верховых было три десятка. Из кустов стреляло еще человек десять. Блин, да тут почти полная полусотня», – подумал он, делая осторожный шаг назад.

Ему нужно было время, чтобы перезарядить револьверы, или, по крайней мере, отдать их Мишке. Обращаться с этим оружием мальчишка умел как никто другой. Горцы, приняв его отступление за испуг или попытку сбежать, двинулись вперед, вскидывая клинки. Понимая, что нужного времени ему никто давать не собирается, Елисей снова шагнул вперед. Сообразив, что по-иному им не разойтись, горцы ринулись в атаку, и все началось сначала. Успев передохнуть, парень двигался все так же стремительно.

Спустя еще три минуты два горца рухнули на землю, обливаясь кровью, а еще трое, шарахнулись назад, хрипло, выкрикивая:

– Шайтан баласы![1]

Зло, усмехнувшись им в ответ, Елисей с вызовом ответил:

– Ех. Мян адам баласыям[2].

– Ай, ифрит. Бизим дилини биляр[3], – охнул один из горцев.

Отвечать Елисей не собирался. И так все было понятно. В том, что он начал отвечать горцам на их языке, не было ничего удивительного. Казаки легко общались с горцами на смеси сразу двух, а то и трех языков. С усмешкой, которая больше напоминала оскал, он шагнул вперед, когда над трактом снова раздались выстрелы. Что-то ударило его в голову, и парень, падая, успел подумать: «Выходит, не все на дорогу вылезли».

А дальше наступила темнота…

Примечания