— И вы дали ему уйти?

— Так ведь я безоружный, а у него, наверное…

— Ох, Волков, — вздыхает Михаил Миронович, — не знаю, остался ли у вас немецкий патриотизм, но и советского, видно, немного.

— Зачем же было мне тогда признаваться вам? Я бы выбросил ракетницу вместе с ракетами, и никто бы не узнал о моем разговоре с этим типом. А я ведь…

— Ну ладно, разберемся.

— Надо бы поскорее станцию оцепить, товарищ майор, может быть, он еще не ушел…

— А чего ему тут ждать? Он ведь не сомневается, наверное, что вы его приказ выполните с чисто немецкой точностью.

— Да, знаете, мне тоже показалось, что он в этом не сомневался, — соглашается с ним Волков. — И откуда такая уверенность, что все немцы, где бы они ни находились, чьими бы подданными ни были, непременно верны своему фатерланду?

— В этом их могло убедить поведение фольксдойчей, стрелявших в польских офицеров и солдат, как только гитлеровские войска пересекли польскую границу. Почти то же самое было в Дании и других странах. Националистические лиги немцев имелись ведь задолго до войны во всех государствах Европы. Но не в Советском Союзе! — горячо восклицает Волков. — Нет у нас и быть не может «пятой колонны»!

— В том смысле, как это было в Мадриде или в Польше, Дании и Голландии, у нас действительно нет, — соглашается Щедров. — Ну а что же еще поручила вам эта таинственная личность?

— «Я обращаюсь к вам, Вольф, — сказал он мне, — от имени нашего фюрера с просьбой помочь его солдатам поскорее выиграть войну. Чем быстрее кончатся эта кровавая война, тем меньше будет жертв. Отечество не забудет вашей услуги. Нам уже помогают проживающие в Вязах немецкие патриоты. Во время вчерашней бомбардировки они подавали сигналы нашим самолетам. Вы, однако, лучше их должны знать наиболее уязвимые места этой станции». Вот и все, товарищ майор. Что прикажете мне теперь делать?

— Как — что? Идите работайте…

— Слушаюсь, товарищ майор!

Волков проворно выпрыгивает из вагона и растворяется во тьме.

— Дмитрий, — зовет Щедров племянника.

— Я здесь, дядя Миша.

— Слышал наш разговор?

— Слышал.

— Ну и что скажешь?

— Думаю, что так оно и было, как Волков доложил. Человек он, по-моему, порядочный. А вы разве ему не верите?