– Садись, Тась, – Света пересаживается на кожаный диванчик, освобождая мне место за столом, который ломится от разнообразия яств.

Робко опускаюсь на стул, но есть и пить точно не собираюсь. Мой конвоир тоже присаживается. Я теряю дар речи, когда он по-хозяйски обнимает Светку, и та позволяет ему это сделать. Парень замечает, что я смотрю на них, не моргая, и, расплывшись в улыбке, заявляет:

– Кстати, я забыл представиться. Меня зовут Глеб. Вон те грозные ребята, – кивает на парней в костюмах, – Захар и Виктор... Ну а нашего чемпиона тебе, наверное, представлять не надо.

Я забываю про Светку и этого Глеба и вновь смотрю на мужчину с татуировками. Он садится напротив и облокачивается на стол. Сейчас, с близкого расстояния, я понимаю, что ему не больше тридцати пяти. А может, и меньше. Но для меня он всё равно очень взрослый мужчина, потому что мне только исполнилось двадцать. И я совсем не знаю, как вести себя в его компании. Особенно когда он так оценивающе смотрит на меня. И молчит.

Почему он ничего не говорит? 

Может, немой?..

Прокашливаюсь... И чувствую, как щёки разгораются, когда робко признаюсь:

– Честно признаться, я не сильна в вопросах спорта... 

Я, и правда, не знаю, кто он такой! Правда! 

Глеб, усмехнувшись, смотрит на «чемпиона», но натыкается на его тяжёлый взгляд, и улыбка парня вмиг гаснет. 

– Хм... Он сам тебе расскажет... Позже, – сбивчиво говорит парень и молниеносно меняет тему: – Скажи лучше, как ты хочешь отомстить тому придурку со сцены? 

От неожиданности вздрогнув всем телом, смотрю на Глеба в недоумении. Даже Светка больше не улыбается и точно так же смотрит на своего нового знакомого.

– Отомстить? – переспрашиваю ослабевшим вновь голосом. 

– Ну да, – кивает Глеб. – Он тебя унизил. И мы могли бы спуститься вниз и разобраться с этим типом прилюдно. Неужели ты не хочешь этого? Этакая публичная порка! – расплывается в злобном оскале.

– Нет! – выдыхаю тут же. – Я не... Не приветствую насилия... Мне это не нужно. 

Глаза мужчины с татуировками загораются недобрым блеском. Он кивает двум другим парням и те тут же поднимаются.

– Это не насилие, крошка, – подаёт голос один из них – кажется, Виктор. – Это урок!