– Не выражайся при даме, – предупредил юноша.

– Дама?

Это утверждение поразило Быкова еще сильнее, чем то, что к нему обратились на родном языке, пусть не самом чистом, но и без тяжеловесного акцента, с которым обычно изъясняются иностранцы. Бросив несколько настороженных взглядов по сторонам, он увидел только мужчин – стоящих, сидящих, продолжающих по инерции разбегаться или переходящих на шаг, потому что замереть сразу после отчаянного кросса не получалось.

Последних быков загоняли в ворота. Стадион вокруг арены был наполовину заполнен зрителями, предвкушающими начало корриды. Возле двух или трех лежащих тел суетились санитары. Полицейские, похожие на черные тени, сновали в толпе, утихомиривая тех, кто не мог сделать этого самостоятельно. Мимо прошествовал голый по пояс здоровяк с расквашенным носом, выкрикивающий то ли проклятия, то ли благодарения небесам.

Быков снова уставился на юношу, который, как стало очевидно при ближайшем рассмотрении, юношей вовсе не являлся.

– Ты рехнулась, девочка? – спросил Быков. – Острых ощущений захотелось? Тебе жить надоело?

Перед ним стояла девушка лет двадцати. Выпуклости груди и несколько светлых прядей, выбившихся из-под кепки, придали ей женственности, которой до сих пор не хватало. Еще Быков рассмотрел трещинки на губах без помады, пикантную родинку над ними и зеленоватый оттенок кошачьих глаз, не обведенных тушью, а окаймленных ресницами.

– Отвечаю по пунктам, – произнесла девушка, ничуть не смутившись от грозных окриков. – Я нормальная. Ощущений мне хватает – и острых, и всяких разных. Жить мне не надоедает, потому что это ужасно интересно. Еще вопросы будут?

– Один. – Быков поднял указательный палец. – Зачем ты это сделала?

– А ты?

Ее акцент и манера общения выдавали заграничное воспитание. Скорее всего, она была дочкой эмигрантов, выросшей на иностранной почве, но не утратившей своих корней.

– Я фотограф, – сказал Быков, кивком предлагая покинуть арену, где делать было уже нечего. – Снимал забег.

– На мобильник?

В тоне девушки просквозило нескрываемое пренебрежение.

– Почему на мобильник? – обиделся Быков. – Я профессиональный фотограф.

– Ага. Профи. И где твоя камера, профи?

– Мне, между прочим, почти сорок.

– А мне девятнадцать, – сообщила девушка. – И что с того?

Продравшись сквозь возбужденное людское месиво, они вышли на улицу, по которой удирали от стада. Теперь в это верилось с трудом. О забеге напоминали лишь яркие микроавтобусы с надписями «Ambulancia».

Балконы опустели. Народ как ни в чем не бывало веселился, балагурил и пританцовывал под аккомпанемент уличных музыкантов.