Под крылом самолета после невысоких сгорбленных гор Лаоса и северо-западного Вьетнама, суровых и безлюдных горных склонов, покрытых темно-зелеными зарослями джунглей, — лишь иногда мелькнет на горной террасе обработанное поле да удивит своей необычностью дом, построенный на сваях (словно на высоких ходулях!), — после всего этого дельта Красной реки открывается праздничной феерией блеска озер, речных рукавов и протоков, сиянием водной глади рисовых полей, кудрями пальмовых и бамбуковых рощ, переливом всех оттенков зеленого, золотящегося, пронизанного солнцем. Вспоминается: «Место здесь высокое и озаренное светом», — так говорил в 1010 г. государь Ли Тхай То в своем указе о перенесении столицы на место нынешнего Ханоя.

С начала нашего века через Красную реку в центре дельты, которая по праву считается колыбелью вьетнамской культуры, перекинут уникальный более чем двухкилометровый мост Лонгбиен, построенный по проекту Эйфеля (так сложно переплелись здесь исторические судьбы народов и их цивилизаций). По этому мосту в октябре 1954 г. прошагали последние солдаты французского экспедиционного корпуса, навсегда уходившего из Вьетнама, за ними ехала поливальная машина и методично смывала грязь… Потом по этому мосту пошли грузы, столь нужные для социалистического строительства ДРВ. В годы недавней разрушительной воздушной войны американская авиация не единожды разбивала мостовые пролеты и быки. Однако вновь и вновь спокойно и быстро заделывались бреши. В мае 1972 г. мост был искорежен так, что, казалось, легче построить новый, чем восстановить прежний. Но прошли считанные дни после подписания Парижского соглашения 1973 г. о прекращении войны, и легендарный мост был восстановлен. В его истории и его облике (ведь строился он вьетнамцами) как бы отражается судьба вьетнамского народа и вьетнамский национальный характер — невероятно упорный, многотерпеливый, способный на великое созидание и на великую борьбу, воспитанный древней тысячелетней культурой, утонченный, склонный к изящному, характер, который нашел всестороннее отражение в литературе современного Вьетнама, особенно в новеллистике, получившей в последние годы значительное развитие.

На ханойской улице, которая носит имя великого поэта Нгуен Зу, светлый дом в три этажа, осененный листвою огромных тропических деревьев, встречает улыбками, рукопожатиями, объятиями друзей. Это Союз писателей Вьетнама. На втором этаже царит деловая атмосфера — здесь готовится очередной номер журнала Союза писателей «Литературные новинки» («Такфам мёй»), который начал издаваться в военное время — с апреля 1969 г. А в доме неподалеку расположилась редакция еженедельника «Литература и искусство» («Ван нге»), — этому изданию уже исполнилось четверть века.

Над Ханоем ревели сирены воздушной тревоги, ракеты и «миги» вели бой с вражескими самолетами, с лица земли сметались целые кварталы и улицы, с воем врезались в дома ракетные снаряды, управляемые и неуправляемые, рвались шариковые, веерные, кумулятивные и другие бомбы. Писатели разъехались по воинским частям, предприятиям, деревням. Но точно в срок, почти без опозданий выходили очередные номера литературных газет и журналов, одна за другой появлялись в свет новые книги писателей ДРВ. И в этом — высокая мера мужества, стойкости и духовной силы вьетнамского народа.

Несмотря на тяготы военных лет, плодотворно, с большим упорством трудились писатели. «Наше первое в Юго-Восточной Азии государство рабочих и крестьян на протяжении значительного исторического периода развивалось в условиях войны, — говорит генеральный секретарь Союза писателей Вьетнама прозаик и поэт Нгуен Динь Тхи. — Литература не может ограничиваться лишь военной темой, хотя, понятно, в эти годы именно она была для нас главной. Вырос, стал неизмеримо образованнее наш читатель, он требует от писателя широты взглядов, глубокого понимания роли народа и места личности в общей борьбе, в контексте мирового революционного процесса, в меняющихся социальных обстоятельствах. Наша жизнь и наша борьба должны представать не как маленький ручеек, а как струя в течении полноводной реки».

За годы народной власти Северный Вьетнам превратился в страну, где каждый читает и любит книгу: тиражи, как правило, расходятся мгновенно. Велик интерес и к советской литературе — за годы войны начиная с 1965 г. переведено и издано не менее полусотни книг советских писателей. В тропическом Вьетнаме вся жизнь проходит под открытым небом, на улице, иной раз приятно было наблюдать, с каким самозабвенным упоением черноголовые девочки и мальчики, а нередко и взрослые читают книги Горького, Маяковского, Алексея Толстого, Гайдара, Ауэзова…

Опыт советской литературы играет важнейшую роль в формировании духовного и творческого облика писателей ДРВ. Поэт Хоанг Чунг Тхонг, один из первых переводчиков Маяковского во Вьетнаме, вспоминал в 1967 г.:

В период войны 1964—1973 гг. расцвела поэзия, и прежде всего лирическая; оживились поиски новых форм, новых средств поэтической выразительности, возродился на новой основе классический для вьетнамской поэзии жанр — поэма.

Получил развитие роман и даже роман-эпопея. И засверкал новыми гранями — разнообразием тем, образов, стилей излюбленный жанр вьетнамских прозаиков — рассказ.

Жанр рассказа восходит своими истоками к глубинам истории вьетнамской литературы — к художественно выразительным сюжетным эпизодам средневековых хроник и жизнеописаний, к ранним формам новеллистики XIV—XV вв. Его развитие в XVIII — начале XIX в. связано с вторжением в литературу стихии фольклорного новеллизма, народного анекдота. Во втором-третьем десятилетии XX в. происходит становление современной реалистической новеллы. Хо Ши Мин, заложивший основы вьетнамской революционной литературы, под впечатлением прозы Льва Толстого пишет на французском языке в начале 20-х годов первые рассказы, печатавшиеся в «Юманите».

В литературе ДРВ периода антиколониальной войны Сопротивления (1946—1954 гг.) путь к художественному осмыслению революционной действительности открывал рассказ, который наряду с очерком явился жанром-первопроходцем и разведчиком. Эту же роль рассказ выполнял и в дальнейшем, в период мирного социалистического строительства (1954—1964 гг.), отображая коренные революционные перемены в Северном Вьетнаме. Социально-эстетический анализ меняющейся действительности находился в центре внимания писателей, которые стремились средствами «малой прозы» отобразить общественный смысл происходящих знаменательных перемен и их нравственно-психологическое преломление в душах людей. Пристальное внимание к социальной сущности и обусловленности характеров составляло отличительную черту многих из этих рассказов, в основе развертывавшихся коллизий лежали классовые конфликты. В форме воспоминания о дореволюционном прошлом строится «Рассказ бывшего актера» Нгуен Тхе Фыонга (род. в 1930 г.): талантливый актер бродячей труппы народного музыкального театра тео говорит о своей трагической судьбе, искалеченной по прихоти власть имущих. Трагичность этой судьбы предстает как закономерность — столь же горькой была и доля матери героя рассказа, в котором выражен решительный приговор прошлому.

Процесс становления новой жизни, может быть, труднее всего протекал в горно-лесных районах Вьетнама, где проживают малые народы, находившиеся до революции на ранних ступенях общественного развития. В рассказе Нгуен Нгока (род. в 1932 г.) «Высоко в горах» почти отсутствует событийность, в нем господствует лирическое начало. Это портрет старого партийца Кама. Рассказ развертывается, по существу, в форме косвенного монолога Кама — в нем есть воспоминания, события жизни, где были, конечно, и конфликты, но они как бы стерлись, отошли на второй план. Неодолимость начал новой жизни, их безусловное торжество составляют подтекст рассказа, а потому в художественном видении автора становятся менее важными коллизии и конфликты.

Эта черта отличает и другие рассказы Нгуен Нгока, в них намечается важнейшая тема — утверждение идейно-нравственного потенциала строителя нового общества. Для старого Кама нравственная чистота человека революции является столь же естественной, как и дыхание, в этом неграмотном горце словно воплотились поэзия народного характера и поэзия революции.

Цельность характера отличает и юную учительницу Тует из рассказа «Героиня»; она покинула столицу, чтобы учить ребят в глухом горном краю. У нее есть возможность вернуться к жениху в Ханой, но эта дилемма, не успев вылиться в конфликт, снимается, ибо чувство долга и возникшее в душе девушки ощущение кровной связи с людьми гор оказываются сильнее. Сюжет в этом рассказе Нгуен Нгока тоже почти не намечен, так как отсутствует конфликт, зато важную роль играет поэтичный пейзаж, созвучный высокому настрою чувств героини.

Суровая мораль революции требует от строителя нового общества жесткой самодисциплины и даже самоотверженности, она приходит в столкновение с обывательскими привычками — эта тема, которая намечена у Нгуен Нгока, характерна для многих рассказов начала 60-х годов, резко выявляющих общественную значимость поступков человека. Но и здесь, несмотря на явное усиление роли событийности, сюжетных элементов, на первый план выдвигаются психологические коллизии. В рассказе Хыу Мая (род. в 1927 г.) «Дары счастья» молодожены приносят свадебные подарки для передачи Алжиру, который тогда только что обрел независимость в результате кровопролитной войны; устами молодой женщины высказываются несомненно наивно-романтические идеи, которые звучат укором в адрес пассажиров машины, нагруженных сумками и свертками и спешащих к празднику домой. Надо сказать, что столкновение между личным и общественным находит в рассказе несколько прямолинейное, «плакатное» разрешение.

Несомненно, более глубокое понимание перестройки психологии человека отразилось в рассказе Фам Хо (род. в 1926 г.) «Соановый сад», в котором значение символа приобретает лирический пейзаж — рощица стройных деревьев-соанов (она «выделялась своей яркостью среди увядающей зелени бамбука и светлых листьев бананов»). С этими деревьями слишком многое связано в жизни старой женщины и ее сына, а их надо срубить для расширения строящегося по соседству нового предприятия; вновь возникает внутренний конфликт, но общественные интересы берут верх. В рассказе есть, возможно, еще смутное сознание того, что последствия индустриализации не только однозначно положительны, — в расставании с прошлым всегда таится и горечь утрат.

Исследование идейно-нравственного потенциала личности в качестве художественно-этической проблемы в литературе мирного периода неотделимо от событий антиколониального Сопротивления, оказавших огромное, решающее влияние на духовный облик и старшего и младшего поколений. Хыу Май в рассказе «Часовой мастер с линии № 1» видит истоки новых отношений между людьми, рождающихся в огне боев под знаменитым Дьенбьенфу. Гибель Фонга, бывшего «часовых дел мастера», который стал шофером в зенитной части, гибель доброго, бескорыстного человека, одержимого тоской по мирному труду, — это та трагическая судьба, которая как бы освещает новым светом мирные, созидательные будни Вьетнама.