Внезапно стрелка двинулась влево. Что-то засипело совсем рядом. Старший моторист оглянулся и выругался. Из соединения маслопровода тонкой, толщиной со спичку, тугой струей гнало масло.

— Трах-тарарах, прокладка накрылась…

Моторист попытался подтянуть штуцер на сочленении ключом, но от этого толщина струйки лишь увеличилась. Помощник моториста уже был рядом.

— Собирай, что вытекает, — приказал ему старший моторист.

Горячее масло звонко било в дно и стенки ведра, обжигало руки. Думать о том, чтобы заглушить один двигатель в такую погоду и поменять прокладку, не приходилось. Живучесть корабля сейчас в первую очередь зависела от работы силовой установки. Старший моторист уже доливал масло из бака в горловину. В принципе, собирая вылившееся и заливая его вновь в систему, можно было продержаться достаточно долго. Хлопотно, конечно, но что поделаешь? Кто сказал, что шторм удастся пережить легко?

Командир, глядя с мостика, заметил, как волны меняют направление. Теперь они уже катились с северо-востока. Он отдал приказ менять курс, чтобы встретить их носовой частью. Надрывно застучали дизели, затем в машинном отделении раздался скрежет.

— Что там у вас? — понеслось по переговорке.

— Левый дизель встал, товарищ командир, — послышалось в ответ. — Причины выясняем.

Сил у корабля поубавилось наполовину. Теперь он уже не мог, как прежде, упорно противостоять волнам. Его нос выворачивал слишком слабо, не успевая за переменчивой погодой. Валы налетали уже под углом, косо били в борт, не давая кораблю занять выгодное положение. Они, наоборот, разворачивали его.

Высокий вал обрушился на «Бесстрашного». Бортовая обшивка вздрогнула. Несколько заклепок вырвало с «мясом». В образовавшуюся между разошедшимися листами щель тут же хлынула вода. Струи разлетались веером. Вода плескалась под ногами у мотористов. Дежурная смена моряков уже спешила на помощь. Включили помпы, но они не успевали откачивать прибывающую воду.

При такой погоде «латку» снаружи не подведешь, поэтому приходилось пытаться законопатить, прижать щиты к течи распорками. Стучали топоры, кувалды. Деревянные распорки упирались в стойки, переборку, шпангоут.

Единственный исправный дизель работал на пределе своих возможностей. Командир надеялся выровнять корабль, подставить волнам нос. Рулевой выкручивал штурвал, поворачивая за кормой плавник руля. И тут под кормовым настилом оглушительно хрустнуло. Штурвал завращался без всякого сопротивления.

— Тягу руля оборвало, товарищ командир.

Это было самое страшное, что мог услышать кавторанг Порозов. Быстро поломку не устранишь. Не зря же с древних времен известна поговорка: «Без руля и без ветрил». И вот теперь «Бесстрашный», условно говоря, оказался наполовину «без ветрил» и полностью «без руля». Корабль стал практически неуправляемым. И это в восьмибалльный шторм!

Командир сомневался недолго. Ему пришлось принять решение, которое до последнего оттягивает каждый капитан. Связались с Владивостоком, запросили помощь. Обещали прислать ближайшее спасательное судно: время подхода — два с половиной часа. А потом в эфир полетел сигнал «SOS».

Экипаж проявлял чудеса самоотверженности, боролся за живучесть родного корабля. Удары волн выбивали распорки. Вода вновь и вновь лилась из расходящейся все шире пробоины. Но опять стучали топоры с кувалдами. Тарахтели мотопомпы. В ход шло все, что годилось для того, чтобы заткнуть пробоину.

Прошли обещанные для подхода помощи два с половиной часа, но спасательный корабль так и не появился на горизонте. Если бы «Бесстрашный» имел возможность маневрировать, его, возможно, и удалось бы спасти. Но теперь буря сама выбирала, куда нанести следующий удар. Корабль дал крен. Волны перекатывались через палубу.

Старпом Медведкин посмотрел на командира.

— Я сам знаю, что пора, — негромко произнес кавторанг.

Он понимал, что «Бесстрашный» обречен. Почему так произошло? На этот вопрос потом ответит компетентная комиссия, спокойно и обстоятельно изучив дело. Она и даст оценку, было ли сделано все возможное для спасения «Бесстрашного». Теперь командиру предстояло побеспокоиться о спасении людей.