Род Антиповых древний, крепкий, и, сколько возможно проследить в потемках прошлого, обитали они на Новгородской земле. Из поколения в поколение кузнечным делом занимались и тем славились. Коня ли подковать, ворота кому кованым сложным узором украсить, телегу на колеса поставить, чтоб мягкой на ходу была и служила долго, — все умели Антиповы, оттого и в самые голодные и тяжелые годы не бедствовали. Случалось выполнять заказы и для знатных людей, а те платили наличными.

Так и жили, не думая о чужой стороне и о легком хлебе, покуда не явилась большая беда, болезнь какая-то неизвестная — выкосила почти всю деревню, и остался из всей огромной семьи Антиповых только Михайла. Невмоготу ему сделалось жить на земле предков, все тут о горе напоминало, куда ни повернешься, и подался он на чужбину. Не в Новгород или там в Псков, а прямо в Петербург — знай Антиповых! И уж какими судьбами занесло его на казенный завод в недалеком столичном пригороде, бог один знает.

Было это в тысяча восемьсот девяносто первом или втором году.

Чиновник из главной заводской конторы направил Михайлу в паровую кузницу. Начальник цеха был в офицерской форме, важный, толстый, и Антипову показалось тесно в просторном кабинете. Никого прежде не боялся он — ни лешего, ни домового, чувствовал в себе большую силу, — а тут одолела его робость: стоит возле двери и слова молвить не может.

— Ну, кто таков? — спросил начальник. — Что скажешь?

— Да вот... — Михайла переступал с ноги на ногу. — На работу, стало быть, ваше благородие...

— На работу? — Начальник повесил на нос золоченое пенсне. — Откуда явился?

— А новгородские мы, — смущенно ответил Михайла, сминая огромными своими ручищами картуз.

Начальник смерил его взглядом, прикинул: похоже, здоров мужик, и силой, кажется, бог не обидел. Такие нужны в кузнице.

— Новгородские — это хорошо. А звать как?

— Михайла Антипов, ваше благородие. Захаров по батюшке.

— Делать что-нибудь умеешь? — Начальник съежил нос, и пенсне опять повисло на шнурочке.

— Кузнецы мы, — вроде как обиделся даже Михайла.

— Ну-у, братец! — недоверчиво проговорил начальник и подумал, что из этакого здоровенного детины отменный молотобоец получится. Вон на сварке якорных цепей редко кто выдерживает долго, а этот выдержит, сразу видно. Под рубахой мускулы перекатываются, дышат. — Ладно, — сказал, — ступай к мастеру, пробу он даст сделать. Передай, что я приказал.

А часа через два мастер, красный от возбуждения, с которым совладать не мог, виновато втолкнул в кабинет смущенного Михайлу.