Н.Д. Андреев, В.П. Берков и Л.Н. Засорина определяют валентность как
«потенциальную сочетаемость однородных элементов языка»[22].
Б.М. Лейкина пишет:
«Валентность – факт языка. В речи выступают не возможность связей, а самые связи – реализация валентности. Отношение валентностей к связям – это отношение потенции к реализации, возможности к действительности. Валентная информация какого-то языкового элемента представляет чаще всего информацию не о данном элементе, а о других членах потенциального сочетания, в которое данный элемент может входить. Валентный элемент, таким образом, характеризуется косвенно через другие элементы, с которыми он может сочетаться»[23].
Таким образом, принцип валентности имеет в языкознании универсальное значение.
д) Наконец, даже и в примерном обзоре общенаучных категорий языкознания совершенно необходимо указать на категорию
Весь этот приведенный нами список современных работ по общенаучным понятиям в языке при всей своей неполноте и только примерности очевиднейшим образом доказывает одну истину: общенаучные категории в науке о языке – это давнишняя, весьма обширная и в настоящее время очередная и неотложная область. Многое здесь уже близко к разрешению. Многое здесь весьма спорно. Многое здесь только еще начинается. Это – очередная и весьма острая проблематика.
а) Во-первых, языковед не должен бояться логических тонкостей, необходимо возникающих в процессе анализа этих понятий. Автору настоящей работы не раз приходилось встречаться с такими работниками, которые всякую логическую структуру в языкознании считали ненаучной метафизикой и даже устаревшим идеализмом. С такой обывательщиной все еще приходится бороться, а новичкам нужно рекомендовать не отбрасывать, но углублять такого рода логические тонкости. Без них невозможна диалектика, а без диалектики невозможен и диалектический материализм.
б) Во-вторых, общенаучные понятия в каждой отдельной науке должны проводиться так, чтобы от этого не нарушалась специфика данной науки, не нарушалось ее конкретное лицо. Что такое, например, «система», «структура» или «модель», в этой области языковед должен обладать полной ясностью даже и без языка и до языка. Но если языковед этим и ограничится, это будет очень плохой языковед, и общенаучными понятиями ему не нужно было и заниматься. Только строжайшее соблюдение специфики языкознания и может обеспечить собою плодотворную работу в применении общенаучных понятий.
в) Что касается автора настоящей работы, то специфику языка, как это будет показано ниже, он находит в смыслоразличительной коммуникации, т.е. в таких актах смыслоразличения, сущностью которых является разумно-жизненное человеческое общение. Казалось бы, невозможно и представить себе язык не как орудие человеческого общения, а это человеческое общение не как осуществление смыслоразличительной деятельности человека. И тем не менее горький опыт заставляет признать, что та обывательщина, которая не понимает смыслоразделительной коммуникации, все еще не изгнана целиком из нашей науки и все еще заставляет ее критиковать, хотя, собственно говоря, она даже и не заслуживает никакой критики. Тот языковед, который считает для себя унизительным критиковать эту языковедческую обывательщину, очевидно, не имеет педагогического опыта и не сталкивался с необходимостью приводить массового учащегося от незнания к знанию.
Наше настоящее рассуждение как раз и вызвано, с одной стороны, стремлением окончательно избавиться от внешнего и чересчур чувственного понимания языка, когда в языке не находят ничего существенного, кроме физико-акустического звучания. Времена звукового фетишизма принципиально прошли в языкознании раз навсегда. И тем не менее, во многих умах все еще продолжает царить обывательское превознесение в языке его звуковой области. С другой же стороны, там, где наряду со звуком высоко оценивается также и его смысловое значение, очень часто это смысловое значение понимается слишком неподвижно и мертво, на манер абстрактных понятий старой метафизики. Мы исходим из того, что язык есть орудие разумно-жизненного общения людей. А это общение не состоит ни только из звуков, ни только из одних мыслей говорящего или слушающего. А кроме того, язык есть сплошная подвижность и творческая текучесть, в которой, конечно, имеются некоторые устойчивые элементы, но которая ни в коем случае к ним не сводится. Исходя из этих предпосылок, мы и хотели бы добиться полной ясности в вопросе о том, что такое, например, фонема или что такое грамматическое предложение.
Никакая наука не состоит только из одних доказательств. Всякая наука опирается на целый ряд понятий и суждений, которые являются очевидными и ни в каких доказательствах не нуждаются. Таким понятием в языкознании надо считать понятие элемента. Его существование в языке, его объединение с другими элементами и вообще его функционирование не нуждаются ни в каких доказательствах. Здесь можно только указывать или показывать, но никак не доказывать.
Что такое звук или комбинация звуков, это понятно каждому. Неделимое единство нескольких звуков, или морфема, а также неделимое единство морфем, или лексема, т.е. цельное слово, а также что такое разнообразные комбинации лексем, все это есть непосредственная очевидность элементов языка, не только не доказуемая, но и не требующая никаких доказательств.
Поэтому элемент языка есть то, что существует аксиоматически; и не его существование необходимо доказывать, но всякое утверждение языковедческой науки уже предполагает элемент языка как нечто известное и совершенно понятное без всяких доказательств.
Другое дело –
Другое обстоятельство (после указания на самоочевидность элементов), тоже не требующее никаких доказательств, это – то, что язык есть орудие
Итак, ни существование языковых элементов, ни их разумно-жизненная смыслоразличительная коммуникативная функция не требуют никакого доказательства для своего существования. Они вполне аксиоматичны и, наоборот, сами лежат в основе всякого языковедческого доказательства. Специфика языковой области, ярко отличающаяся от всех других наук, есть смыслоразличительная коммуникативная функция человеческой деятельности. И если мы будем соблюдать эту специфику, то никакая общность общенаучных категорий не будет для нас страшна, а будет только строжайшей необходимостью.
Наконец, этот наш общий вступительный очерк был бы существенно неполон, если бы мы не указали на те основные области языка, в которых функционируют указанные нами специфически языковые элементы.
а) Специфически языковой элемент – это та или иная единица смыслоразличительной коммуникации. Однако хотя фактически и невозможно разделять смыслоразличительную и коммуникативную функцию, тем не менее анализ требует сначала рассматривать их в отдельности, а затем формулировать их в их нераздельном единстве и цельности.
Если мы, допуская такую чисто условную абстракцию, будем говорить только о смыслоразличительной функции языка, то, очевидно, это будет то, что в настоящее время называется языком в узком смысле в отличие от речи. Когда язык противопоставляется речи, то под языком ничего иного и не понимается, как именно смыслоразличительная функция. Ее можно и нужно рассматривать отдельно, и в ней необходимо находить свои специфические общенаучные функции.