Переглянувшись, девушки захихикали и закивали.

  А, ладно, пусть они и дуры, но не уродины. Какую бы выбра...

  Какой-то мужик на шоссейном велосипеде в чёрных велошортах и жёлтой ветровке остановился рядом с машиной. И он даже не потрудился спустить на асфальт ногу в велотуфле.

  На крышу машины со стороны пассажира легла ладонь в велосипедной перчатке. Нагло и бесцеремонно, потная ладонь в потной перчатке прикоснулась к отполированному до блеску металлу.

  – Эй-эй-эй, – опуская стекло рядом с Сашей, возмутился Дима. – Какого?.. Мужик, ты что творишь? Не лапай мою тачку!

  В салон заглянуло худое небритое лицо в тёмных очках и в шлеме.

  – А что такое? – с простодушным недоумением, ровным голосом, без единого признака сбившегося дыхания, спросил велосипедист. – Ты так возмущаешься, будто я не до твоей машины дотронулся, а тебя за яйца схватил.

  Девушки захихикали, и Дима тоже решил блеснуть перед наглецом своим чувством юмора. Зря.

  – Я так возмущаюсь, потому что ты схватил меня не за мои яйца.

  Выдав свою шутку, от которой все впали в лёгкий ступор, Дима громогласно заржал.

  – А за чьи? – уточнил велосипедист.

  – За папины! – прокричал Дима, стуча себя по коленям и неимоверно собой гордясь.

  Пациент буйный, сделал вывод велосипедист и на всякий случай, убрав руку с крыши, слез с седла.

  – Ты хоть знаешь, что это за машина, дядя?

  – Без понятия.

  – Что? Ты не слышал о Ниссане ДжиТиАре? – удивился Дима.

  – Ни разу.

  – Да она стоит дороже портрета Моны Лизы! Этого... как его... Микельанджело.

  Краем рта Саша прошипел:

  – Помолчал бы лучше.