Одним из путей решения этой проблемы, как уже указывалось, было наметившееся улучшение отношений с Францией. Этот курс, во-первых, помешал бы германо-французскому сближению на антисоветской основе, а во-вторых (в случае успешного развития дел), возродил бы традиционный русско-французский союз, всегда являвшийся барьером германскому экспансионизму.

Новые задачи прежде всего требовали отказа от прежних пропагандистских штампов и устоявшихся стереотипов. Если на XI пленуме ИККИ (апрель 1931 г.) неоднократно утверждалось, что Англия и Франция в ближайшее время нападут на СССР (выступления М. Кашена, В. Пика, Э. Тельмана, Г. Димитрова и других), то теперь, по мере нарастания враждебности к СССР в германской политике, отношение Москвы к западным демократиям стало меняться. Уже с 1932 года все более стали расширяться дружественные связи Советского Союза с Францией. Это не осталось незамеченным в Европе. Советский агент из Англии докладывал в разведуправление РККА в марте 1933 года: «Поляки в Лондоне… старательно инспирируют печать, что в Европе создается старое русско-французское согласие с включением Польши в этот союз и т. п.

…Немцы, а за ними и итальянцы страшно напуганы, как они называют, «сов. — францсближением» и настойчиво выспрашивают, как далеко это сближение пойдет»[47].

Дружественные связи СССР с Францией начали развиваться еще до прихода Гитлера к власти. В 1932 году был подписан советско-французский пакт о ненападении. В следующем году состоялся обмен военными атташе. 8 апреля в Москву прибыл первый французский военный атташе, полковник Мендрас. Он был дружески принят Ворошиловым, Егоровым и Литвиновым. Через месяц был ратифицирован советско-французский пакт 1932 года. В столицу Франции прибыл первый советский военный атташе комдив Венцов, один из ближайших помощников Тухачевского. Довольно скоро он наладил доброжелательные отношения в военных кругах[48]. Энергия Венцова, установленные им связи во многом способствовали расширению франко-советских контактов.

Именно в этот год СССР был крайне заинтересован в улучшении отношений с великими державами Запада, поскольку по инициативе Б. Муссолини начались переговоры о заключении пакта между Италией, Германией, Англией и Францией с целью снятия напряженности между побежденными и победителями, созданной Версальским мирным договором. Переговоры велись без участия СССР, имели явно антисоветскую направленность и, естественно, вызывали беспокойство советского руководства.

Активизация франко-советских отношений не смогла предотвратить заключение договора. В Риме 15 июля 1933 года Англией, Францией, Германией и Италией был подписан «пакт согласия и сотрудничества» — «пакт четырех». Он предусматривал согласование политики этих держав по всем спорным международным вопросам в Европе и вне ее. По существу, создавался европейский директорат четырех держав, рассчитывавших по своему усмотрению решать судьбы народов Европы. В Советском Союзе отчетливо представляли опасность идеи «пакта четырех» и всячески стремились ему противодействовать: сговор четырех держав нанес бы ущерб интересам многих стран и в первую очередь СССР. Поэтому советское руководство придавало особое значение развитию отношений с Францией, для которой германская экспансия была столь же опасной, как и для Страны Советов.

В конечном счете Франция не ратифицировала «пакт четырех», и он не вступил в силу. В этом свою роль сыграло налаживавшееся сотрудничество между СССР и Францией. В 1933–1934 годах произошли важные события в отношениях между обеими странами. В августе — сентябре 1933 года Москву посетил видный французский государственный деятель Э. Эррио. Затем с одобрения не только МИДа Франции, но и военного министерства последовал визит в СССР министра авиации П. Кота. Во всем этом можно было усмотреть намек на то, что военное руководство Франции одобряет возобновление дружественных отношений с Советским Союзом[49].

В начале 1934 года между Францией и СССР было заключено временное торговое соглашение, произошел обмен военно-воздушными атташе, а в августе в Париж с ответным визитом прибыла эскадрилья советских самолетов «АНТ-6». Развитие отношений обнадеживало и соответствовало политике СССР, начатой в тот период.

Еще в начале 30-х годов Советское правительство выдвинуло ряд важнейших конкретных предложений, претворение в жизнь которых могло бы обеспечить сохранение мира. В феврале 1933 года в Женеве на конференции по сокращению и ограничению вооружений СССР подписал декларацию об определении агрессии, но отклика со стороны западных держав не последовало. Тогда Советское правительство предложило подписать протокол об определении агрессии между СССР и соседними с ним странами Восточной Европы, а также некоторыми другими государствами. Усилия эти все-таки дали свои положительные результаты: в начале июля Конвенцию об определении агрессии подписали, кроме СССР, еще Эстония, Латвия, Литва, Польша, Чехословакия, Румыния, Югославия, Финляндия, Турция, Иран и Афганистан. Бесспорно, это был успех советской дипломатии, заметный вклад в борьбу против агрессии, в выработку международных правовых норм, призванных содействовать предотвращению войны. Важно это было и потому, что для СССР в случае войны большую опасность представлял бы захват немецко-фашистскими войсками Прибалтики, так как вооруженные силы агрессора приблизились бы к жизненным центрам Советского Союза.

Не меньшее значение для СССР имело сохранение независимости Польши, предотвращение аннексии ее Германией. В течение всего послеоктябрьского периода Польша проводила в отношении Советской страны крайне враждебную политику, активно участвуя во всех антисоветских акциях. Но с тех пор как в Германии к власти пришли фашисты, для самой Польши усилилась опасность для целостности ее границ. Это давало СССР шанс не допустить германо-польского сближения на антисоветской основе, улучшить отношения с Польшей.

Сталин быстро оценил ситуацию и поспешил использовать сложившиеся условия. 14 декабря правительство СССР выступило с предложением об опубликовании совместной советско-польской декларации о заинтересованности двух стран в сохранении и укреплении мира в Прибалтике. Согласно проекту декларации, СССР и Польша в случае угрозы Прибалтийским государствам обязывались обсудить создавшееся положение[50]. Смысл советского предложения заключался в том, чтобы придать Прибалтийским государствам, находившимся под угрозой немецкой агрессии, чувство уверенности, укрепить их сопротивление германской экспансии, ослабить нажим рейха на Прибалтийские страны, перенести в конкретную плоскость сотрудничество СССР и Польши.

Однако польские правящие круги под давлением реакционных сил, ослепленных планами создания «Великой Польши» за счет СССР и Прибалтийских государств, встали на путь создания условий для реализации собственных экспансионистских планов. Глава Польского государства Ю. Пилсудский в беседе с гитлеровским эмиссаром X. Раушнингом еще 11 декабря поставил вопрос о заключении антисоветского альянса между Германией и Польшей[51]. Обсуждали они вопрос и о разделе Прибалтийских государств. «Польско-германское сближение, — докладывало советскому руководству разведуправление РККА, — несмотря на наличие серьезных противоречий по территориальным вопросам, помимо подписания в январе 1934 года протокола о ненападении, пошло по линии установления далеко идущих взаимных обязательств. Заключены соглашения о расширении экспортного сотрудничества, подписаны протокол о ликвидации таможенного конфликта, портовое соглашение и ряд других»[52].26 января была опубликована германо-польская декларация о дружбе и ненападении. Фактически с этого момента Польша начала сотрудничать с германскими, японскими и итальянскими милитаристами. В апреле Берлин отверг советские предложения о взаимных гарантиях Прибалтийским республикам.

Такой поворот событий был воспринят в СССР с явным беспокойством: подобные действия свидетельствовали об усилении военной угрозы. В отчетном докладе ЦК ВКП(б) XVII съезду партии отмечалось, что «идет лихорадочная подготовка к новой войне для нового передела мира и сфер влияния»[53].

По данным разведуправления РККА, «именно в 1934 году происходило усиленное сколачивание нового антисоветского блока в составе Японии, Германии и Польши и отмечались настойчивые попытки привлечь к участию в этом блоке Англию, Швецию, Венгрию, а также всех ближайших соседей СССР на Западе и на Среднем Востоке.

Эта новая расстановка сил, явившаяся результатом нашего роста и обострения противоречий в лагере империалистических держав, в значительной степени меняет условия стратегического развертывания наших вероятных противников. Как никогда становится актуальной проблема одновременной войны на Западе и на Дальнем Востоке. Крупнейшее значение имеет тот факт, что в составе антисоветского фронта на Западе, кроме Польши, выдвигается Германия, как наш активнейший и первоочередной противник»[54].

На фоне ухудшения отношений с Германией, враждебности ряда соседних государств СССР было особенно важно наладить советско-французские контакты. От отношения к СССР Франции и динамичной внешней политики самого Советского Союза зависел рост его международного авторитета.

Установление союзнических отношений с Францией позволяло советскому руководству создать благоприятные условия для формирования системы коллективной безопасности в Европе, которая могла бы стать прочным заслоном агрессивным устремлениям фашистских государств. Это объяснялось тем, что большинство средних и малых европейских стран так или иначе были связаны союзническими узами с Францией. Она имела союзные договоры и военные соглашения с Польшей и Румынией. В фарватере французской политики следовали Малая Антанта (Румыния, Югославия, Чехословакия), республики Прибалтики, государства Балканского полуострова. Кроме того, через дружественные отношения с Францией СССР мог улучшить взаимоотношения и с Англией, поскольку, несмотря на ряд противоречий, они, проводя согласованную политику, делали политическую погоду в Европе.

Франция также была заинтересована в активизации связей с СССР, особенно после прихода Гитлера к власти. Воспоминания о германском вторжении в 1914 году и последовавшей кровопролитной войне были еще слишком свежи в памяти простых французов. Что касается правительственных кругов, то, по их мнению, дружественные отношения с СССР позволили бы поддерживать в Европе статус-кво. Поэтому миролюбивые шаги Советского правительства находили благоприятный отклик во Франции. Министр иностранных дел Ж. Поль-Бонкур поставил вопрос о дополнении франко-советского договора о ненападении 1932 г. договором о взаимной помощи, а также о вступлении СССР в Лигу Наций.

Растущее международное признание требовало от советского руководства выработки новых подходов во внешней политике. 19 декабря 1933 года Народный комиссариат иностранных дел СССР подготовил для передачи французскому правительству следующие предложения, получившие одобрение Политбюро ЦК ВКП(б):

«1) СССР согласен на известных условиях вступить в Лигу Наций.