Тут уж зал не ограничился шепотками, отовсюду понеслись угрожающие выкрики. Я недоуменно скосил взор на Харриса – не сбрендил ли уважаемый? Нужно все же понимать, где и для кого выступаешь. Возможно в Букингемском дворце, перед лицом высшего света, подобные высказывания принимались бы на ура. Здесь же, в отдаленном пригороде Лондона, публика не слишком благоволила долгоживущим.

– Он что, специально провоцирует? – тон Джонсона выдал возросшее напряжение.

– Похоже, лонгер возомнил себя неуязвимым, – мрачно ответил женский голос.

Вера «Стальной кулак» Портер. Компаньонка, чье прозвище говорит само за себя. Пусть девичьими прелестями природа ее не одарила, зато сполна компенсировала силой и воинственным духом. В драке непримечательная девушка дала бы фору любому мужику. За это и ценю Веру, как никого другого.

Между тем, профессор не унимался. Он продолжал доклад, будто бы и вовсе не обращая внимания на боевой настрой публики.

– Все мы знаем закон сохранения энергии, – разглагольствовал Харрис, степенно прохаживаясь вдоль кафедры, – Если чья-то жизнь продляется, значит чья-то должна соразмерно сократиться. Именно на таком принципе построен имплементатор. Жизненная сила донора передается реципиенту, наделяя последнего мощью и молодостью. Что же касается доноров… хм… их судьба прискорбна. Впрочем, – он тут же поправился с наигранной жизнерадостностью, – Жалость тут неуместна. Известно, что подавляющее число доноров – преступники, маньяки, потерянные люди и прочие отщепенцы, не приносящие никакой пользы обществу. Только вдумайтесь – насколько это гениально! – цивилизация избавляется от всяческих отбросов и одновременно продляет жизнь своим лучшим представителям! Ну разве не чудесно?

Я честно попробовал вдуматься, и, чем дальше, тем больше мне не нравилось происходящее. Профессор либо желал показать пример слабоумия и отваги, либо же намеренно вызывал публику на конфликт. Оба варианта меня категорически не устраивали. Потому что обеспечить безопасность Харриса – наша прямая обязанность.

Наша – в смысле охранного агентства «Схрон». Где я и директор, и, по совместительству, главный оперативник.

– Спокойно… – тихо выдавил я, незаметно смещаясь ближе к центру зала, – Вера, контролируй фланги. Джонсон, будь готов к экстренной эвакуации. Дай знак массовке.

«Массовка» – так мы кличем наемных мордоворотов, привлекаемых для разовых акций. Например, на случай противостояния с разъяренной толпой.

Наушник ответил согласным бурчанием – команда, мол, принята. Я остановился прямиком у центрального прохода, сразу перед кафедрой. Благо, небольшой рост и в целом непримечательная внешность позволяли оставаться незаметным для публики. Еще бы – все взоры были прикованы к Харрису!

Профессор вещал, не прерываясь ни на секунду. Он кратко прошелся по общей истории человечества, оттеняя в выгодном свете почивших гениев, достойных бессмертия, и настоятельно указывая на многочисленных «маргиналов», чьи жизни абсолютно ничего не значили по меркам цивилизации. Потом принялся перечислять тех «достойнейших», кому посчастливилось примкнуть к сонму долгоживущих. Список получился весьма внушительный, особенно если о каждом рассказать хотя бы немного подробностей.

Зал слушал, волнение публики нарастало. Возмущение накапливалось, в воздухе витало нечто злое, разрушительное. Предчувствие беды сделалось настолько сильным, что по позвоночнику побежал отчетливо ощутимый холодок. Казалось, в помещении разлито нечто взрывоопасное, и достаточно одной искры, чтобы собрание полыхнуло огнем.

Напряженно сжавшись, я переводил взгляд с одного хмурого лица на другое. Обычные люди, сограждане, доведенные до опасной кондиции наглой речью докладчика. Кто из них сделает первый шаг к непоправимому? Кто станет инициатором беспорядков? Или все же ситуация не выйдет из-под контроля?

Взгляд. Я вдруг запнулся, наткнувшись на встречный взгляд, неожиданно заставивший поежиться. Никто другой не смотрел на меня – только одна хрупкая девушка. И одно это настораживало сверх всякой меры.

Молодая, я бы даже сказал – юная. С длинной челкой, закрывающей лоб и всю левую половину продолговатого невыразительного лица. Она казалась какой-то серой, блеклой, словно приведение. Только пронзительные ярко-голубые глаза цеплялись за жизнь, производя неизгладимое впечатление.

Она отвернулась, но я продолжал пялиться, не в силах совладать с собой. Так бывает – запнешься взглядом и не можешь переключиться, хотя и не ясно, что тут такого важного. Обычная горожанка, каких тысячи на улицах Лондона. Обычная?…

– Внимание, – буркнул в микрофон, не сводя глаз с незнакомки, – Девушка в центре зала. Седьмой ряд, второе кресло слева от прохода.

Наушник ответил сдержанным смешком.

– Майк, у нас намечается знатная заварушка, а ты на девушек смотришь?